– Знаешь, что я тебе отвечу?! – она смотрела на друга открыто и серьезно. – Я скажу тебе, Виталий, спасибо! Тебе и своей соседке Маринке! Не детям своим, не подругам, которых, по сути, у меня и нет… А тебе и ей!
– Да я ж не к этому, – засмущался Виталий.
– Подожди, не перебивай! Дай теперь я скажу! Просто прими от меня благодарность за то, что был рядом все это время. Даже Марине я не так благодарна, как тебе. Она же рядом живет, ей проще и зайти, и чем-то помочь. А ты далеко. Ты специально приезжаешь, ты выделяешь для меня время, ты делишь со мной досуг… Это дорогого стоит! Спасибо тебе…
Слезы подошли к горлу. Она расчувствовалась и ненадолго замолчала. Потом, справившись со своим состоянием, продолжила:
– Знаешь, если бы не ты, я бы, наверное, разочаровалась в самом понятии «дружба». Вот ты представь: совсем одна! То была семья, общество, Санино дело, в которое я была посвящена и крутилась среди его сотрудников… Были поездки, выходы в свет, знакомства, встречи, разговоры… Дети, приятели, знакомые, подруги… И вдруг – одна! В старой квартире, без дела, без близких людей… А рядом – только Маринка и ты! Как не ценить вас? Как не благодарить?
Светлана – младшая дочь Сани и Майи – родилась через два года после Виктора. На фоне вечно орущего сына она казалась ангелом во плоти. Спала от кормления до кормления, была спокойна, улыбчива и не доставляла родителям никаких хлопот. Майе это казалось удивительным, поскольку начало беременности протекало очень непросто. И тогда ей думалось, что с младшим ребенком будет еще больше проблем, чем с сыном, поскольку, как ей объясняли в женской консультации, состояние родителей в момент зачатия и процесс протекания беременности оказывают на формирующийся плод колоссальное значение… И тем не менее…
Саня любил дочь даже больше, чем сына. Тот рос подвижным, неугомонным, не слишком-то послушным ребенком. Вечно разбитые коленки, царапины, испачканные куртки и промокшие ботинки раздражали отца. Он ставил Светлану в пример:
– Посмотри на сестру! Она младше тебя, а какая опрятная. Все игрушки на местах, вещи в порядке. А у тебя?!
– Пап! Но она же девчонка!
И этим аргументом исчерпывались все доводы Виктора.
Со школой у Светы тоже не было никаких проблем. Училась ровно, пусть без особых успехов, но и без провалов. Твердые четверки всех устраивали.
С Виктором было гораздо сложнее. Тот учебе предпочитал спорт, двор, а став постарше, поездки за город и турпоходы. Балкон был заполонен его вещами: палатки, рюкзаки, спальные мешки и прочая утварь туриста-любителя. Зато он не сидел перед компьютером, ненавидел телевизор и даже к выбору мобильника подходил с точки зрения функциональности и практичности, исключив для себя понятия «модно» и «круто». Как ни странно, школу он закончил неплохо, хотя учебой практически не занимался, в институт с помощью отца и соответствующих вливаний поступил с первого раза. В институте его дух путешественника и искателя приключений разгорелся с новой силой. Он обрел единомышленников, продолжая открывать для себя новые места на просторах родины.
Саню не очень радовали увлечения сына. С одной стороны, ничего плохого в них не было. Наоборот, здоровый образ жизни, активная социальная или, как говорили еще, гражданская позиция. С другой, отец ожидал увидеть в сыне соратника, помощника в собственном деле. Ему был необходим единомышленник, компаньон, партнер. Кто же еще, если не сын? Дочь Светлану он тоже не сбрасывал со счетов, видя и для нее достаточно перспектив в своем бизнесе. Однако главная идея была связана именно с сыном, а он, Виктор, никак, похоже, не стремился влиться в команду отца. Саню это не просто волновало, а искренне расстраивало. Хотя на словах Виктор говорил:
– Пап, не волнуйся, я рядом! Я всегда тебя поддержу!
На деле же ситуация выглядела точно так же, как и в школьные годы: путешествия, поездки, клуб «Искатель», который он организовал на факультете, а учеба и уж тем более мысли о бизнесе – по остаточному принципу.
Саня, отчаявшись, предпринял еще одну попытку привлечь сына к своему делу. Он уговорил его на два года поехать в Англию, подучить язык и усилить экономическое образование. Виктор долго сопротивлялся, но из уважения к отцу согласился. Скучал там, тосковал, учился с неохотой и рвался домой.
Развод родителей он переживал тяжело, тем более что излить душу и поделиться было не с кем. Там, на чужбине, друзей он не обрел, а те приятели, которые окружали его, не годились быть посвященными в его личные переживания. С отцом Виктор созванивался часто, хотя разговоры получались какими-то сухими, дежурными. С матерью беседы не складывались вовсе. Она была почти всегда без настроения, на звонки реагировала вяло, и Виктор, не зная, о чем говорить с ней, грустил еще больше, чем до звонка. Правда, со временем он стал замечать у матери изменение тона. Она немного повеселела, рассказала, что устроилась на работу, но все равно разговоры в основном велись вокруг учебы Виктора, его досуга и планов на встречу. Как-то так получалось, что они никак не могли увидеться. Майя периодически собиралась полететь в Лондон навестить сына, но почему-то все время откладывала поездку, а Виктор, хоть постоянно и стремился домой, тоже никак не прилетал.
Светлана, влюбившись в Васю, не представляла себе, во что эта влюбленность выльется. Собственно говоря, никто никогда, наверное, не представляет себе этого, поскольку что влюбленность, что любовь – явления непредсказуемые. Однако она, имея пусть небольшой, но все-таки опыт общения с молодыми людьми, предполагала легкий флирт или недолгий роман. Не более того.
Вася, будучи старше ее чуть ли не на десять лет, оказался разведенным мужчиной, имеющим двоих детей. Жениться второй раз он категорически не собирался. Во всяком случае, в ближайшее время. Светлана поначалу не очень-то делала на него ставку. Ну подумаешь, влюбилась! В первый раз, что ли? Однако время шло, отношения развивались, чувства крепли, и она сама не заметила, как целиком и полностью погрузилась в Васину жизнь. Она переехала к нему, вела хозяйство, занималась бытом, кухней, поддержанием порядка в доме. К учебе охладела. Родители, понятное дело, отошли на второй план. Их раздор, разрыв и последующий за этим развод больно задел и ее. Однако, не зная, как поддержать каждого из них, она предпочла самоустраниться и затаиться. Не влезать, не мешать, не навязываться! Такую удобную для себя формулировку она выработала в те дни и придерживалась ее…
Ее даже удивил звонок отца, когда тот попросил уделять матери больше внимания. Светлане совсем не трудно было звонить маме чаще, однако искреннюю поддержку она вряд ли могла бы оказать. Наверное, потому, что сама до конца не могла понять, кому сочувствовать, сочувствовать ли… Себя она, скорее всего, ощущала на месте новой папиной жены и даже, возможно, завидовала ей, потому что замуж за Васю уж очень хотелось. А мать в ее представлении являлась прообразом старой жизни и зеркально отражала для Светы первую жену Васи. Примеряя ситуацию родителей на себя, Света лишь усугубляла свой внутренний конфликт. И маму жалко, и в то же время она сама виновата в разводе. И папа вроде бы не прав, поскольку оставил маму. И в то же время счастлив: обрел новую жену, родил очередного ребенка. И кого ей, Светлане, в этой ситуации поддерживать? Маму? Папу? Да лучше бы ей самой жить своей жизнью, со своим любимым Васей и попробовать разобраться с собственными комплексами. Но оказалось, что так не бывает: здесь чувствую, а здесь нет, над этим думаю, а над тем – не хочу.
Вечный внутренний диалог мучил Светлану. Поделиться своими сомнениями ей было не с кем. Ну не с подругами же одногодками! Они казались ей глупыми, примитивными и абсолютно неинтересными. Сплошные шмотки на уме. Шмотки и ночные клубы. А что хорошего в этих клубах? Наркота и беспорядочные половые связи. Светлане это совсем не нужно. У нее есть Вася, есть налаженная почти семейная жизнь, а всякие глупые разговоры мнимых подружек вызывают лишь скуку и ощущение зря потраченного времени.