В представлении бангала Верхнего Конго белые выходят из воды и оттуда же приносят свои изделия. «Туземцы утверждают, будто я вытаскиваю каури, жемчужины и митаку из груды земли. Другие говорят, что эти прекрасные товары прибывают из глубины вод. Для них белый — это водяной человек, а сам я сплю под рекой. Однако все сходятся в том, что признают мое родство с Ибанзой, богом или дьяволом, о котором они часто говорят. Чем больше я отрицаю эту сверхъестественную родственную связь, тем сильнее они в нее верят»[78]. В этом легко узнать следы чрезвычайно распространенного во всей бантуязычной Африке и даже за ее пределами поверья: европейцы приходят из глубины вод. «Когда у Гики (кафрского вождя) спросили, почему его люди устроили избиение белых… он ответил, что им нечего делать в его стране и что они должны были бы остаться в своей, то есть в море. Кафры думали, что белые вышли из глубин моря, потому что сначала они видели верхушку большой мачты, а потом постепенно остальное, что и привело их к мысли, будто белые — это обитатели вод»[79].
«Он (вождь баротсе) часто спрашивал меня, как это, идя с севера, мы появились с юга и каким образом мы путешествуем. Ткани для них — это постоянный предмет удивления: они не допускают, что ткани — это изделие человеческих рук. Нет, говорят они, ткани прибывают из водных глубин, и люди, которые путешествуют на кораблях, отправляются туда искать их. Все, что представляется им необычным, сделано людьми воды. Я полагаю, что они считают, будто в глубине вод обитает кто-то вроде колдунов или божеств»[80]. «Кажется, — сообщает, со своей стороны, Жюно, — раньше тонга полагали, что все белые, а не только одни португальцы, жили в воде»[81].
На Нижнем Конго это поверье встречается, по-видимому, в своем наиболее развитом виде. «Живущие ближе к побережью люди думают, что белые покупают мертвых и что в морских глубинах на белых работают духи: они находятся там, чтобы ткать ткани и изготавливать вещи, которые белые продают за туземные продукты»[82]. Матико с несколькими другими людьми сопровождал одного миссионера в Банану. Прибыв туда, они с опаской принялись искать своих покойных родственников, полагая, что найдут некоторых из них среди местного населения. По возвращении в Сан-Сальвадор люди начали справляться у них по поводу их умерших родных и были разочарованы, узнав, что в Банане никого из них не увидели. И это происходит в Сан-Сальвадоре, спустя четыре сотни лет после того, как сюда прибыли первые белые! Туземцы также полагают, что мясные консервы сделаны из человечьего мяса. Они всегда слышали, что белые покупают духов людей, и вот теперь, когда они увидели банки с консервами, для них больше не было тайны: они знают теперь, что делают белые с этими духами. Жилище белых, без всякого сомнения, находится на морском дне, потому что с берега видно, как суда вдали медленно выплывают на поверхность: вначале мачты, а затем — корпус»[83].
Легко представить себе, что такие предметы, как компас, зрительная труба, бинокль, зеркала и т. п., могли вызвать изумление и ужас первобытных людей, когда они увидели их в первый раз. Они неизменно сразу же, не вдаваясь в долгие размышления, решали, что белые — это очень могущественные колдуны. Такую же интерпретацию получают самые обычные предметы. «Мыло, — говорит Макдоналд, — для туземцев — великое новшество. Их очень забавляет особое ощущение, которое дает прикосновение к намыленной ткани. Они думают, что мыло — это «лекарство» для тканей, и полагаются прежде всего на его магическую силу, а не на то, что им следует тереть ткань»[84].
Как известно, лекарства туземных лекарей и в еще большей степени — лекарства белых действуют не благодаря их естественным свойствам, но в силу мистического влияния. В представлении туземцев, обращения в христианство, которых добились миссионеры, объясняются действием такого же характера. «Многие из них, — пишет Моффат, — встревоженные теми успехами, которые одерживало, как они выражаются, «лекарство слова Господня», громко плакались по поводу устанавливающегося нового порядка вещей, а некоторые из них оказывались такими решительными противниками новой доктрины, что переселялись, чтобы обосноваться на расстоянии, за пределами воздействия христианской атмосферы… Были и такие, которые с беспокойством спрашивали себя, не получила ли вода реки, которая протекала перед нашими домами, какой-нибудь настойки, которая бы изменила и их самих, когда они ее напьются»[85].
82
Удивительно похожее верование было отмечено на Новой Гвинее. «По представлениям туземцев, белые не изготавливают сами те предметы, которые имеют: корабли, топоры, коленкор и т. п., а получают их от духов мертвых. Доказательством служит то, что если, например, сломается топор, то белый не может сделать его снова целым. Духи доставляют предметы из своей страны на корабли, и когда они прибывают, белые выходят им навстречу и завладевают всем: кораблями и остальным. В первое время туземцы связывали с этим поверьем мои постоянные вопросы об их представлениях относительно мертвых. Они полагали, что я через их посредство хотел вступить в отношения с духами, чтобы раздобыть себе одну-две партии прекрасных вещей… Первые прибывшие в эту страну белые были приняты за выходцев с того света