Если высыпаемая мука не принимает форму конуса с острой вершиной, это плохое предзнаменование, и выход откладывается. Тогда прибегают к оракулу, прорицателю, который объясняет причины дурного предзнаменования. Возможно, этому человеку скажут, чтобы он повторил испытание. Если на этот раз конус получается как надо, тогда ясно, что богу (покойнику) просто хотелось, чтобы этот человек подождал день или два, прежде чем уйти, и, без сомнения, у него дня этого была веская причина. Если же и на этот раз конуса не выходит, то снова прибегают к оракулу. Последний принимается за дело и находит, что причиной этой обструкции является покойный родственник и т. д.»[46]
«Но все улажено и тогда, когда мучной конус имеет прекрасную острую вершину. Этого первого знака еще недостаточно. Теперь глава деревни покрывает конус горшком и оставляет его в таком виде на всю ночь. Ему может присниться сон о путешествии, и этот сон определит дальнейшее поведение. В противном случае, утром, спозаранку, он пойдет посмотреть на свое подношение. Если конус с одной стороны обрушился, если у него больше нет верхушки, это — неблагоприятное предзнаменование, и муку выбрасывают в заросли. Дух мертвого настроен против путешествия, и о нем больше нет речи. Тогда обращаются к оракулу. Но если мука сохранила свою форму, это счастливое предзнаменование: божество подарок приняло и согласилось с просьбой. Глава деревни сообщает человеку, что тот может отправляться со спокойным сердцем»[47].
Вместо муки, сообщает чуть далее Макдональд, можно в качестве и подношения, и оракула использовать пиво. «Если пиво, когда его льют на землю, образует единое пятно, как бывает на песчаной почве, это означает, что бог принимает его; если же оно, напротив, растекается по земле и не впитывается в нее единым пятном, то предзнаменование неблагоприятно»[48]. То, что происходит с пивом, позволяет узнать ответ покойного главы на заданный ему вопрос.
Это особый случай, поскольку желающий отправиться в путь туземец не советуется с кем-либо из своих собственных предков. Он идет поделиться своими планами с главой деревни, и уже тот обращается к своему покойному предшественнику. И не только потому, что покойный глава деревни — это могущественный покровитель, в котором может испытывать нужду путник. В силу тесной солидарности социальной группы риск, которому подвергается один из ее членов, небезразличен и всем остальным. В дороге с путником может что-нибудь случиться; это повлечет за собой для его семьи, его клана, его племени самую тяжелую ответственность, а группа не имеет права устраняться от нее. Значит, индивиду нельзя уходить, не поставив об этом в известность главу деревни. Больше того, глава деревни должен быть уверен в том, что путник может отправиться в дорогу без помех.
Как же ему убедиться в этом? Путем операции, которую мы с равным успехом назвали бы подношением, консультацией или гаданием. Это есть подношение, поскольку глава подносит пищу такой-то силе невидимого мира или покойнику (которого миссионеры называют богом). Это также и консультация: покойника просят сказать, одобряет ли он задуманное предприятие. Наконец, не в меньшей степени и гадательное действие, поскольку в зависимости от того, какую форму — усеченную или нет — примет мучной холмик, люди узнают, будет или нет успешным путешествие, отправятся в путь или откажутся от этого. Следовало бы даже добавить, что когда речь идет о первобытных обществах, это еще и молитва в обычном смысле этого слова, то есть просьба о защите и содействии, сопровождаемая подношением. При этом присутствует более или менее неопределенное чувство о совершаемом воздействии на ту силу, к которой обращаются с просьбой.
В других местах, например у кавирондо в английской Восточной Африке, сначала совершается подношение, а затем — гадательная операция, причем она все еще осуществляется на самом предмете подношения. «Другое лекарство от болезни состоит в том, чтобы поймать живым небольшое животное, называемое ифукхо. Больной и его семья собираются у дверей хижины. Поймавший крота держит его за лапу. Больной, затем поймавший, а после и все остальные по очереди плюют на крота, говоря при этом: «О, наши предки, помогите нам и сделайте так, чтобы этот крот унес болезнь. У нас нет барана, чтобы отдать его вам, примите же этого крота, который как бы баран из зарослей». (Кавирондо называют ифукхо диким бараном, хотя это животное нисколько не похоже на барана.) Крота кладут в яму живым и сверху накрывают перевернутым горшком. Если крот роет себе под землей путь от хижины, значит, больной выздоровеет, но если он роет в противоположном направлении — больной умрет: предки остались глухи к молитве»[49]. Это последнее слово показательно: у предков выпрашивают не только возможность узнать о «грядущем событии» и каком-либо предприятии, предков просят дать на него согласие и гарантировать его успех.
49
К. H. Dundas. The Wawanga and other tribes of the Elgon district (British East Africa) // J.A.I., XLIII. p. 45.