Итак, дух должен победить дух. Дух целомудрия и праведности должен одержать победу над духом блуда и нечестия. К этой мысли нам придется возвращаться неоднократно и в жизни, и в печатном слове. В молитве Ефрема Сирина, которая, если не по великопостному богослужению, то хотя бы по пушкинскому поэтическому переложению должна быть известна многим, тоже об этом говорится. «Дух праздности, уныния, любоначалия, празднословия не дай мне» – с одной стороны. «Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения, любви даруй мне» – с другой. И там, и там – просьба о духе.
То же противостояние разных «духовных практик» можно наблюдать на всем пространстве священной истории.
Вот слова Иеремии: Дети собирают дрова, а отцы разводят огонь, и женщины месят тесто, чтобы делать пирожки для богини неба и совершать возлияния иным богам, чтобы огорчать Меня (Иер. 7:18). Здесь видно, что греховный образ жизни вовлекает в свою деятельность всех: и отцов, и детей, и женщин. Но, можно увидеть и то, что церемония имеет эротический характер. Текст намеренно скуп. Во-первых, все знали, о чем идет речь. Во-вторых, не стоит соблазнять несведущих. В наше время гей-парадов и легальной порнографии последний аргумент не работает. Эротичность празднования в данном отрывке заключается в том, что пирожки лепились в виде женских половых органов. И сам праздник, посвященный Астарте, заканчивался оргиями. Эта сторона языческой действительности неплохо изучена и подробно описана. Все это было не просто стыдливым развратом, боящимся солнечного света, а мощным потоком различных ритуальных действий, где были стонущие флейты, ритмичные удары в бубны, совокупления, и жертвоприношения. Действия совершались не то что без стыда, а с гордостью. Честный коммунист с меньшей радостью ходил на первомайскую демонстрацию, чем тогдашние женщины на регулярную сексуальную повинность в храм богини.
Сопротивляться организованному греху так же трудно, как трудно не приплясывать, оказавшись в гуще карнавального шествия. Повторю в который раз: не истуканы соблазняли евреев, а дух блуда вводил их в заблуждение. Собственно, тот же дух, который вводит в заблуждение и нас с вами. Слава Богу, что живем мы в те времена, когда нравственность нашего общества вопреки всем лихолетьям все еще не утратила мощного запаса прочности, вложенного в нее Евангелием.
Или вот еще картинка. Бог, в видении, взяв пророка за волосы, переносит его в Иерусалим, чтобы он увидел мерзости, за которые дом Иудин будет наказан (см. Иез. 8). Пророк видит идолов, видит старейшин Израиля, стоящих с кадильницами в руках перед изображениями пресмыкающихся и нечистых животных. Видит женщин, плачущих по Тамму-зе у входа во врата дома Господня. Рассказ идет по нарастающей. Вид плачущих женщин – предпоследняя мерзость. Последняя мерзость – это люди, стоящие спиной к Храму и молящиеся солнцу. Чем же страшен этот женский плач?
Для ответа нужна справочная литература. Она расскажет нам о том, что Таммуз, или Фаммуз, есть мифологический персонаж, юный любовник Иштар (Астарты). Ему случилось умереть и сойти в царство мертвых, отчего Иштар предалась безграничной печали. Земля не рождала и люди не зачинали из-за печали богини. Затем она спускалась за возлюбленным и воскрешала его, а в память об этом наступали торжества любви и веселья-языческого веселья и соответствующей любви.
За фасадом этой трогательной истории была все та же храмовая проституция, пляски изнеженных мужчин с выбритыми бровями, слезы, переходящие под вечер в буйство и т.д. Все это было известно евреям еще по временам жизни в Египте, поскольку история Фаммуза и Астарты совпадала с историей Осириса и Иси-ды. Этот сюжет вообще можно назвать бродячим, настолько часто он встречается в различных культурах. Все это не переставало владеть сердцами людей, которых Бог приблизил к Себе, хотя география их жизни и имена идолов многократно менялись. Дух блуда не менялся, и этот дух вновь и вновь уводил людей от Бога.