– Хороший сын, плохой сын, какая проза.
Пока Флетч произносил эти слова, мимо него на малой скорости проехала еще одна патрульная машина.
– После аварии, в которой погибла девушка, мама и папа Ричарда Чайлдерса выставили его за дверь, сказав, что больше он не получит ни цента. Устраивайся, мол, сам, ищи работу, зарабатывай на жизнь.
– Но Ричард избрал другой путь.
– Естественно. Вместо этого он начал шантажировать младшего брата. Или попытался это сделать.
– А в чем провинился Стюарт?
– Получил диплом с отличием обманным путем. Заплатил ассистенту профессора, чтобы тот написал за него выпускную работу. Ричард, конечно, и дня не проучился в колледже, но был хорошо знаком с ассистентом,
– И мысль о том, что родители подумают, будто он ничуть не лучше своего брата, свела Стюарта с ума.
– Так он и сказал.
– Кто сказал?
– Стюарт. Ричарда нашли мертвым на тротуаре, четырнадцатью этажами ниже лоджии его квартиры. В комнатах остались многочисленные следы борьбы: перевернутые столы, стулья, разбитые стекла. Эксперты обнаружили в квартире отпечатки пальцев Стюарта. Как, впрочем, и других людей. Ричард знался бог знает с кем, а потому в протоколе записали, что убийца неизвестен.
– Я знаю, что Стюарт сознался.
– Совершенно верно. Пришел в полицейский участок после полудня и сказал, что хочет сделать признание. Ему зачитали его права, препроводили в отдельный кабинет, включили диктофон, затем попросили подождать, пока машинистка не отпечатает признание, которое он и подписал.
– И тут на сцене появился Дональд Хайбек.
– Чайлдерсы вызвали Хайбека, как только узнали, что их младший сын отправился в полицейский участок, чтобы признаться в убийстве старшего брата. Первым делом Хайбек распорядился, чтобы у Стюарта проверили содержание алкоголя в крови. Вероятно, перед тем, как пойти признаваться, Стюарт выпил для храбрости не меньше кварты джина.
– То есть признание не имело юридической силы?
– Копы не только знали, что он выпил, они еще подносили ему виски, чтобы он говорил, не останавливаясь. А последнюю стопку дали перед тем, как он взял ручку, чтобы подписать отпечатанный текст.
– Неужели они так глупы?
– Слушай, копы всегда пытаются добиться максимум возможного до появления адвоката. Тут-то они обычно и допускают ошибки.
– In vino veritas <Истина в вине (лат.).> не есть догмат юриспруденции?
– В досье почерком Хайбека записано: «В суде давать Стюарту успокоительное».
– Его накачивали транквилизаторами?
– Так точно.
Флетчу вспомнились слова Феликса Габо: «Вы знаете, как чувствует себя обвиняемый в зале суда?.. Он цепенеет. Потрясен тем, что такое могло случиться с ним... Он лишается дара речи».
– Суд не счел признание Стюарта доказательством его виновности. И хотя оба брата не были друзьями, Хайбек резонно заявил, что нельзя обвинять человека в убийстве только потому, что отпечатки его пальцев обнаружены в квартире убитого. Тем более, что там хватало и отпечатков пальцев других людей, личности которых не были установлены следствием.
– Ты говорил, что каждый имеет право на защиту.
– Естественно.
– Даже если человеку это не надо?
– Ну, не знаю. Во всяком случае, Хайбек честно отработал свой гонорар.
– Но Стюарт Чайлдерс сознался в убийстве!
– Перестань, Флетч.
– Что значит, перестань?
– Флетч, разве можно верить всему, что ты сам говоришь в крепком подпитии?
– Несомненно!
– Если бы я в это верил, то сейчас не разговаривал бы с тобой. Или ты со мной.
– Разве in vino нет истины?
– Нет, конечно. Особенно, если вино поступает из полицейского погребка.
– Я сдаюсь. – У края автостоянки появился мужчина. Увидев сидящего за рулем Флетча, он широко улыбнулся. – Но для проформы поеду к Чайлдерсу. Копы его слушать не станут.
– Может, он признается в каждом преступление, что совершается в городе, ради того, чтобы выпить «на халяву»?
– Я переговорил со всеми психами. Поговорю и с этим.
– Кстати, мне есть, что тебе рассказать.
– Ничего не хочу слышать.
– Тебе же нравятся истории про адвокатов.
– Уже нет.
– Я помню, что в старину, когда мой дедушка был адвокатом в Южной Калифорнии, они брали не за время работы, но за конкретный процесс. Поэтому подпиливали на несколько дюймов передние ножки стульев, на которые садились клиенты. Ты понимаешь, чтобы клиенты наклонялись вперед, быстрее излагали свое дело и сматывались.
– А что тут интересного? Такие стулья стоят теперь в кафе быстрого обслуживания.
– Когда же адвокаты перешли на почасовую оплату, они купили новые стулья и отпилили уже задние ножки. Понимаешь? Чтобы клиент усаживался поудобнее, расслаблялся и не спешил уйти из конторы.