— Отдел Телепатии и Оккультных Расследований? — предположил Краснов, и сам фыркнул, представив это шикарное название в списке отделов Следственного Комитета.
— Во-во, — кивнул Игорь. — Или Тайный Орден Революционеров. Я уже все мозги себе сломал над этим.
Дзынькнул звонок — лифт добрался до нужного этажа, и они вышли наружу. Валуйский, покопавшись в карманах, достал ключ и открыл одну из стальных дверей, выходивших на площадку.
— Вуаля! — сказал он, широким жестом обводя аскетично убранную квартиру.
— Что — «вуаля»? — не понял Ярослав. Экстрасенсорные способности, кажется, решили взять отпуск.
— Квартира это твоя теперь, вот что, — добродушно рассмеялся Валуйский. — Живи и радуйся. Вернее, живи сколько захочется, а вот радоваться можешь ровно до завтрашнего утра — потом прискачет Николай Васильевич с двумя новыми делами, раз уж у нас теперь экстрасенсов целых четыре человека. Вот. Советую отоспаться.
— Н-да, — хмыкнул Краснов. — Вот она начинается, Совсем Другая Жизнь.
— Что? — не понял Валуйский.
— Да так, вспомнилось, — отмахнулся Краснов. — Не бери в голову.
Письмо пришло через четыре дня, к вечеру. Уже перебралась в Москву Марина, как-то в одночасье разменяв своё жилье в Градовске. Уже закончили, наконец, ремонт в многострадальном офисе, и отдел «Т.О.Р.» обживал новое помещение. Уже успели даже раскрыть еще одно дело — силами Али Сочиной единолично: расспросив дух погибшего, она без проблем указала, где найти его останки. Градовские события постепенно отступали в небытие, становясь лишь папкой в архиве. Первой папкой, самой почетной и памятной, конечно — но всего лишь одной из многих, которым еще только предстояло появиться.
Письмо свалилось Краснову на электронную почту, когда он уже готовился ложиться спать в своей новой квартире в Кузьминках, к которой он всё никак не мог привыкнуть. Если совсем честно, точно так же коренной сибиряк Краснов не мог привыкнуть и ко всей Москве целиком.
Адрес был ему не знаком, но сердце вдруг сделало в груди головокружительный пируэт вместо обычного удара. В письме содержались какие-то новости, невероятно важные лично для него. Он чувствовал это так же отчетливо, как магнитная стрелка чувствует север. Компьютер предательски долго тормозил, открывая письмо, и он обратил внимание, что у него дрожат руки. Черт возьми, да что же там такое?
«Здравствуйте, Ярослав Олегович!
Меня зовут Екатерина Первухина, я жена — вернее, уже вдова — капитана полиции Константина Первухина из Градовска. Мы виделись с Вами и Вашими коллегами буквально на днях. Ваш электронный адрес Вы сообщили Максиму Баламушину, когда уезжали, а он, в свою очередь, передал его мне, когда я искала, как с вами связаться.
Как вы, наверное, уже поняли, произошли трагические события. Вечером того же дня, как вы уехали в Москву, у Кости остановилось сердце. Врачи диагностировали закупорку артерии оторвавшимся тромбом. Сергей Николаевич предупреждал меня, чтобы он обязательно проверился у кардиолога, но никуда сходить мы так и не успели — слишком быстро всё случилось…
Непереносимо больно еще раз вспоминать и пересказывать всё это, конечно, но пишу я Вам не просто так. Одна странная и зловещая деталь бередит мне сердце. Я понятия не имею, что всё это значит, но Вам, возможно, она скажет больше, чем мне.
Вечером того дня Костя был сам не свой. Ему было явно плохо — возможно, тромб отцеплялся не разом, а постепенно, я не знаю, как это бывает. Но ему явно было больно и тягостно.
Он сидел в кухне, на табуретке, привалившись к стене. Пот лился с него градом и даже капал с табуретки. Сначала я подумала, что он сильно пьян — так странно он сидел и выглядел. А потом я поняла, что ему плохо, и всерьез обеспокоилась.
„Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать врача?“ — спросила я.
„Не надо, Кать. От этого врач не поможет“ — тихо-тихо, почти шепотом сказал он, и я вновь заподозрила, что он пьян. Но никаким алкоголем от него не пахло.
„Что с тобой?“ — уже совсем забеспокоилась я.
„Я у тебя плохой муж, — сказал он. — Взялся работать на таких людей, и так их подвел. Но, с другой стороны — не сделал подлости. Может, в рай пустят…“
„Какой рай, ты о чем? — тут я замахала руками. — Совсем крышей двинулся со своими рабочими интригами?“