Ночь Пятидесятницы полагалось проводить за чтением Писания. Наверняка и прежде верные в своем кругу читали Слово Божие, отыскивая там указания на Христа. Но теперь каждое событие Его жизни, Его смерть и воскресение обретали новую перспективу в свете пророчеств. Быть может, в их распоряжении были и небольшие сборники мессианских текстов: такие книги в то время уже существовали, в частности - у ессеев[11].
С наступлением праздничной ночи апостолы читали и молились в горнице главного дома их собраний. Жилище это принадлежало, по-видимому, иерусалимлянке Марии, матери Иоанна Марка (позднее спутника Петра и Павла).
Приближался рассвет... Внезапно что-то произошло со всеми присутствующими. Словно небесный огонь пронизал их...
Это было подобно тому, что случалось с пророками в момент их призвания. Такой опыт, ни с чем не сравнимый, может быть описан только "иконными" подобиями. Поэтому евангелист Лука, говоря о схождении Духа Святого, пользуется библейскими символами Богоявления: "шум как бы от несущегося сильного ветра", "разделяющиеся языки как бы огненные"...
Посторонние же наблюдатели могли видеть только, как толпа галилеян, которых было легко узнать по гортанному говору, вышла из дома и, громко славя Бога, направилась в Храм. Там, стоя среди колонн Соломонова притвора, они продолжали молиться и петь.
Такое открытое проявление чувств было принято на Востоке. Но все же галилеяне привлекали внимание многих. Их восторженное славословие разрывало рамки языка; казалось, они говорили на неведомом наречии. И что поразительно, этот лепет экстаза стал внятен тем людям, сердца которых были открыты. Они понимали - понимали, хотя многие из них давно забыли родной язык, живя вдали от Иудеи. Для скептиков же чудо, как всегда, оставалось закрытым. Они презрительно насмехались, говоря, что галилеяне просто-напросто пьяны...
x x x
Установить в деталях, что произошло утром Пятидесятницы 30 года, едва ли возможно. Св. Лука лишь передает сказание о событии, бывшем за полвека до того, как он писал свою книгу. Что, например, означает "говорение иными языками"? Трудно усмотреть в этом дарование апостолам постоянной способности владеть языками других народов[12]. Более правдоподобно, что евангелист описывает случай глоссолалии, говорения "глоссами". Так в древности называли речь, пересыпанную архаическими и чужеземными словами, а также неологизмами, речь, которая звучала у людей, охваченных экстатическим состоянием[13]. Тогда становится ясным, почему учеников сочли пьяными: ведь и апостол Павел говорил, что для случайно зашедших на собрание "говорящие языками" могут выглядеть, как безумцы[14]. Но это лишь внешняя сторона явления. Важно другое: многим, причем не знавшим арамейского, необычное славословие апостолов было понятно. Весть шла от сердца к сердцу, минуя языковые барьеры. В этом феномене как бы предчувствовался всемирный дух Евангелия, который преодолеет границы стран и племен.
Но почему Лука все-таки описывает событие Пятидесятницы как уникальное? Он должен был хорошо знать, что глоссолалия в христианских общинах нередко сопровождала молитву. Значит, не в самом "говорении языками" заключалось чудо. Кроме того, в церквах Дух обычно сходил лишь на тех людей, на которых апостолы возлагали руки. Здесь же сила Божия действовала без посредников. Чудо заключалось и в полном перерождении учеников, которое сделало их - еще вчера боязливых и нерешительных - отважными благовестниками Мессии.
Нужно было особое излияние Духа Христова, чтобы дать зародившейся Церкви начальный импульс движения, неодолимую мощь. Без этого воздействия стремительное растекание ручьев новой веры было бы невозможным. За два-три десятка лет Благая Весть разнеслась от Азии до Гибралтара - вот зримый и очевидный результат творческого излияния Духа. И еще: настоящее свидетельство прозвучало только тогда, когда умолкли "неведомые языки"...
Свидетельство Петра
Петр поднимается на возвышение. Толпа затихает. Десятки глаз впились в него - с изумлением, тревогой, вопросом. Рыбак и прежде говорил с народом по велению Учителя. Но здесь не галилейская деревня, а мировая столица Израиля; люди приехали сюда из далеких славных городов. Его могут услышать знаменитые книжники. Однако это уже и не тот Симон, каким он был прежде. Сначала он кажется маленьким на фоне огромных зданий и массы народа. Но вот он как бы вырастает, голос его властно гремит под сводами портика, словно перед толпой - опытный народный трибун. Словно в Иерусалим внезапно явился древний провидец.
Речь его ясная и мудрая, в ней нет и следа безумия[15]. С улыбкой отклоняет он обвинения: напрасно думают, будто они пьяны, эти галилеяне. Какой набожный человек осмелится пить теперь, в девять утра, в благословенный час молитвы? Нет, - и он снова становится серьезным, совершилось нечто таинственное. Ведь издревле было обещано, что в дни Мессии Дух Господень изольется не только на пророков, а на каждого, кто имеет истинную веру. Ныне обетование начало сбываться. Люди из Галилеи стали пророками, в них говорит Сам Господь...
- Мужи израильские! - торжественно продолжает Бар-Иона, - выслушайте эти слова: Иисуса Назарянина, Мужа, Богом отмеченного для вас силами, и чудесами, и знамениями, которые Бог сотворил через Него среди вас, - как вы сами знаете, - Его, преданного, по определению и предведению Божию, вы, пригвоздив руками беззаконных, убили. Бог воскресил Его, разрушив узы смерти, потому что она не могла Его удержать...
Петр снова ссылается на Писание и заканчивает речь грозными словами:
- Итак, твердо знай, весь дом Израилев, что того Иисуса, Которого вы распяли, Бог сделал Господом и Мессией.
Апостол умолкает. Несколько мгновений над толпой царит гнетущее молчание. Если этот человек прав, то совершившееся - нелепо, страшно. Вряд ли многие из стоящих здесь видели Назарянина, но сколько было таких, что могли слышать о Нем во время Пасхи. Казнь галилейского Учителя оставила их равнодушными. Теперь же они верят Его апостолу. Принимают его слово сразу, не колеблясь. Они покорены не богословскими доводами, а силой, исходящей от этого человека, похожего на Амоса и Исайю. Для них ясно, что через него к ним обращается Сам Бог.