— Но вот ты же пошел?
— Я? — удивился Бранкович. — Я не вмешиваюсь.
— Но ты им ничего не сказал. Если бы ты сказал — разве они не отпустили бы тебя сразу?
— Да…
— Вот видишь. А ты не сказал. Значит, ты не побоялся идти против них?
Бранкович ответил не сразу. По-видимому, это была новая для него мысль, и ему нужно было время, чтобы с ней освоиться.
— Да нет же, я не вмешиваюсь, — сказал он, подумав. — Я им сразу заявил: можете делать со мной что хотите — от меня вы слова не услышите… Не желаю я вмешиваться в ваши дела…
— Ты молодец, Бранкович, — сказал Неллу. — Ты, правда, еще не сидел в тюрьме, но уже был арестован, тебя еще не судили, но уже выбили два зуба. Ты молодец. Теперь можешь быть спокоен — мы тебя используем…
— То есть как это используете? — испуганно спросил Бранкович.
— Выставим тебя свидетелем на процессе…
— Я не хочу вмешиваться…
— Ну, знаешь ли, это чепуха, — сказал Неллу, — ты уже вмешался. Хорошо, если бы ты еще написал, статью и рассказал все, как было, — как тебя незаконно арестовали, как избили… Если нам удастся ее напечатать, они, конечно, придут в бешенство и тебе, может быть, удастся еще раз попасть в полицию…
Когда мы расстались с Бранковичем, Неллу спросил, как мне нравится вся эта история с «пенсионером». Я совершенно не знал, что ему ответить. Может быть, Бранкович изменился? «Ничего подобного, — сказал Неллу, — обыватели не меняются. Я предлагаю пойти ко мне и обсудить, как нам теперь использовать Бранковича».
Неллу жил на Кэлэрашь в комнате, которую снимали две студентки с филологического — Лия и Розика, обе, по его словам, ужасные мещанки. Но он не обращает на них внимания; комната очень удобная, с отдельным входом, есть и пожарная лестница — она спускается прямо во двор, если я приду, он мне ее покажет. «Зачем мне твоя пожарная лестница? Я собираюсь пойти куда-нибудь пообедать, пятый день сижу да сухой колбасе с хлебом». — «В таком случае ты обязательно должен идти к нам, — сказал Неллу. — Розика как раз получила вчера посылку из дому. О, ты можешь не обращать на нее внимания — накормит она тебя замечательно».
Комната, куда привел меня Неллу, была очень миленькая, с желтыми обоями в цветах, плюшевой мебелью и олтянскими паласами на полу. Пахло пудрой, на стульях были развешаны дамские кофточки, а в углу стояла ширма, закрывающая кушетку, на которой спал Неллу. К нашему приходу дома оказалась только Розика. На ней был розовый атласный капот, она была довольно толста, кругла, с массой волнистых рыжих волос и добрыми черными глазами. Увидев Неллу, она обрадовалась и принялась верещать, что он ужасный эгоист, как и все мужчины, опоздал на целых двадцать минут, и она ужасно волновалась. В наказание ему придется съесть за обедом два вторых, пусть даже не пробует возражать, он сам знает, что ему нужно поправиться.
— Не обращай на нее внимания, — сказал Неллу, когда Розика убежала на кухню, — готовит она замечательно.
Он был прав. Обед, которым угостила нас Розика, и в самом деле оказался замечательным. Спаржа, жареная телятина с картофелем, яблочный соус, пирожные, все подавалось в красивых тарелочках, чистые ножи и вилки к каждому блюду, горчица, хрен, соленья и вышитые салфеточки в шикарных деревянных колечках.
Неллу получил добавок ко второму — кусок жареной печенки с кровью, потому что ему нужно поправиться. Он сказал, что терпеть не может печенку, но Розика посмотрела на него с такой ласковой улыбкой, что у нее образовались две хорошенькие ямочки на щечках, и Неллу проглотил печенку.
Все шло хорошо, и я так наелся, что не мог встать из-за стола. Все шло замечательно, пока мы не заговорили о том, что Губастый[62] собирается высылать коммунистов на Остров змей, где нет даже пресной воды, а только скалы и змеи. «Это не страшно, Остров змей находится на Черном море, а там близко Красная Армия», — сказала Розика, доедая пирожное. «При чем тут Красная Армия?» — спросил я. «Красная Армия — оплот трудящихся всего мира, я жду Красную Армию, а вы разве не ждете?» — сказала Розика и принялась за второе пирожное. Когда мы заговорили о Гитлере и о том, что у него уже есть две тысячи танков, Розика снова вмешалась и сказала, что танки ведь не могут двигаться без солдат, а солдаты будут наши. «Что это значит?» — спросил я. «Очень просто, солдаты выкинут красные флаги и повернут танки против Гитлера». — «Вот как!» Я решил больше не разговаривать с ней о политике, но она продолжала вмешиваться и без конца болтать о Красной Армии и красных флагах. Когда Розика вышла на кухню, Неллу сказал, что девушка, конечно, мало смыслит в подобных делах, но она не оппортунистка. «Ты же видишь, как она во все верит. Да, она преданная. Что бы мы делали без таких помощниц? О, на нее можно положиться».