— Что, frate-miu? С кем завтракал Маниу? Кого пригласил на ужин Вайда? Кто вынес ночной горшок Татареску?
— Ты несерьезен, Бузня, — сказал ушастый. — А я с тобой разговариваю серьезно. — Он понизил голос до трагического шепота: — Иорга!
— Иорга?
— Да, Иорга.
— Я уже где-то слышал это имя, — сказал Бузня, — не то в кафешантане, не то в Академии наук.
— Будь серьезен, — сказал ушастый. — Может, ты сумасшедший? Я сообщаю тебе последнюю новость: правительство Иорги. С участием Аржетояну, Вайды, Дину Братиану. Словом, король хочет прибегнуть к комбинации стариков. Старые боевые лошадки.
— Вакс[71], — сказал Бузня.
— Что ты сказал?
— Я сказал — вакс. Я сказал то, что думаю: вакс, чепуха…
— Ты мне не веришь? Абсолютно точная информация. До конца недели у нас будет правительство Иорги.
— А все равно вакс, — повторил Бузня. — Все вакс! — Он говорил спокойно и серьезно. Он ни разу не улыбнулся. Он вообще никогда не улыбался.
— Ты сумасшедший, — сказал ушастый и посмотрел на Бузню почти с восхищением. — Я очень тороплюсь, но так и быть — выпью с вами мазагран. Ужасно люблю разговаривать с сумасшедшим. — Он присел к столу и оглянулся, ища глазами официанта. — Ты давно сошел с ума, Бузня?
— Это у меня наследственное, — усмехнулся Бузня. — Мой отец тоже терпеть не мог политику — он был пчеловодом.
— Все это очень весело, — сказал ушастый. — Только одного я все-таки не могу понять: если тебя не интересует политика, какого черта ты пошел в газету?
— Меня интересуют факты. Какое мне дело до того, кто завтра будет премьером — Татареску или Иорга? Я хожу по городу и наблюдаю факты…
— Фактов нет, — сказал ушастый. — Есть то, что хозяин газеты хочет выдать за факты. Ты не только сумасшедший, Бузня, ты еще и простак. — Он обернулся к официанту: — Один мазагран на льду… Ну, а ты, Захария, — тебя тоже не интересует политика? Как тебе нравится Иорга?
— По-моему, между Татареску и Иоргой нет никакой разницы. Буржуазию не спасут старые лошадки, как не спасут ее и молодые…
— Да вы оба сумасшедшие! — взвизгнул ушастый. — Это страшно весело… Кто-то мне говорил, что Захария коммунист, но я не верил. Ты действительно коммунист? Но это же сумасшествие! У коммунистов нет никаких шансов. В Румынии могут прийти к власти кто угодно — эсперантисты, члены общества вегетарианцев, нюдисты — все, кроме коммунистов. Ты этого не знаешь, Захария? Где ты живешь — в Воронеже? В Туле? Послушай меня, Захария, — ориентируйся на Иоргу, у него нет своей партии. Ему нужны журналисты, молодежь. Нам, молодым, нужно ориентироваться на какого-нибудь старика…
— К черту стариков! — сказал проходивший мимо уже немолодой человек, лысый, с желтым лицом и острыми глазами, под которыми кожа висела мешками. — Salve, Бузня! Noroc, Захария! Что этот тип разглагольствует здесь о стариках? Старикам уже недолго придется танцевать на наших трупах.
— Еще один сумасшедший! — сказал ушастый.
— Ребята, вы знаете новость? — спросил человек с мешками под глазами. Он задержался у нашего стола, но кто-то махал ему рукой с противоположного конца зала, и он сделал знак, что сейчас придет.
— Иорга? — оживился ушастый. — Комбинация стариков?
— Как раз наоборот: молодые. Король понял наконец, что нужно отдать власть молодым.
— Вакс, — сказал Бузня. — И это вакс.
— Хотите, я открою вам секрет?
— Не надо, — сказал Бузня. — Пусть остается в секрете. Надоели вы мне со своим правительством. Иорга, Аржетояну, Братиану — все вакс!
Человек с мешками под глазами хотел что-то возразить, но некто грузный, коротконогий, протискивающийся между столиками, подхватил его под руку и увлек за собой.
С улицы вошел человек в просторном пиджаке, с черным артистическим бантом вместо галстука, круглолицый и на вид добродушный.
— Кого я вижу! — обрадовался Бузня. — Поэт Аурел Мадан. Иди к нам. Привет служителю муз.
— Привет, — сказал Аурел Мадан. — Ты ведь тоже поэт, Бузня.
— Бузня — сумасшедший, — сказал ушастый. — Как поживаешь, Аурел? Слыхал новость про Иоргу?
— Вакс, — сказал Бузня. — Довольно об этом. Есть какие-нибудь новые стихи, Мадан? Или только новые кандидаты в премьер-министры?
— Я написал новые стихи, — сказал Мадан. Он извлек из кармана газету большого формата с пестрыми красно-синими заголовками, с большими рисунками тушью во всю страницу. — Вот мои новые стихи в последнем номере «Время». Колыбельная… Посвящается моей девочке.