- Ты убил Кирену, - произнес он. Из-за злости и ниток кислотной слюны между челюстями слова выходили малоразборчивыми.
- Я казнил предательницу, которая была свидетелем прегрешений Легиона, - Аквилон направил меч на искаженное лицо Аргел Тала. - Во имя Императора, чем ты стал? Ты похож на кошмар, а не на человека.
- Мы — истина, - пролаял Ксафен попавшим в ловушку Кустодес. - Мы- Гал Ворбак, избранные богами. - Все это время Несущие Слово приближались. Вокруг кустодиев сжималась петля.
- Взгляните на себя, - ошеломленно произнес Аквилон. - Вы отбросили замысел совершенства Императора. Отреклись от всего, что означает быть человеком.
- Мы никогда не были людьми! - когда Аргел Тал проревел слова, у него изо рта полетели шипящие брызги. - Мы. Никогда. Не были. Людьми. Нас забрали из семей, чтобы вести Вечную Войну во имя тысячи обманов. Думаешь, истину легко переносить? Взгляни на нас. Взгляни! Человечество примет богов, или канет в забвение. Мы видели, как Империум пылает. Видели, как вымирает наш род. Видели, как это произойдет, как происходило раньше. Жизненный цикл в галактике, принадлежащей смеющимся и жаждущим богам.
В голосе Аквилона была лишь доброта, от чего он становился еще более жестоким.
- Друг мой, брат, тебя обманули. Император...
- Императору известно куда больше, чем он открыл вам, - вмешался Ксафен. - Императору ведома Изначальная Истина. Он бросил вызов богам и своей гордыней обрек человечество. Лишь с помощью верности...
- ...с помощью поклонения... - сказал Малнор
- ...с помощью веры... - проговорил Торгал.
- ...человечество переживет бесконечные войны и волны крови, которые захлестнут галактику.
Аквилон переводил взгляд на каждого Несущего Слово по мере того, как они произносили свои фрагменты проповеди. В конце он снова повернулся к Аргел Талу.
- Брат мой, - снова сказал он. - Тебя ужаснейшим образом обманули.
- Ты. Убил. Кирену.
- И ты считаешь это неимоверным предательством? - смех Аквилона был сочным и насыщенным, и от него Аргел Тал заскрежетал зубами. - Ты, отринувший свет Императора, превратившись в чудовище. Ты, заключавший с помощью запретных знаний истерзанные души в стены своего корабля, чтобы они втягивали все психические звуки на протяжении сорока лет? Ты обвиняешь меня в предательстве?
Несмотря на затуманивавшую мысли ярость демона и горестную злобу из-за убийства Кирены, слова брата ранили его. Аргел Тал бывал в той комнате множество раз, и неважно, сколь пылко он ненавидел необходимость ее существования — он позволял этому продолжаться.
Прежде, чем он смог их отбросить, на него с уколами вины обрушились изображения, каждое воспоминание резало, словно нож. Ксафен читает псалмы из «Книги Лоргара», а перед ним кричит женщина-астропат. Ее медленно потрошили, приковав к стенам комнаты, ставя целью причинить боль. Вытатуированные на ее коже часом ранее колхидские символы еще кровоточили. Системы жизнеобеспечения, обслуживаемые апотекариями Легиона, удержат ее в живых на протяжении многих грядущих месяцев. Призванный Ксафеном в ее тело демон подчинит сознание во имя простейших задач: втягивать и перерабатывать все психические сообщения ближайших разумов.
Терры достигнут только донесения, собственноручно сфабрикованные Несущими Слово. Согласия достигаются. Идеальный Легион. Лоргар, Семнадцатый сын, своей верностью оправдал бы надежды любого отца.
- Я обвиняю тебя, - расхохотался Ксафен, - в том, что ты глупец. Твой драгоценный астропат сорок лет хныкал о ваших подозрениях прямо в пасти внимающих демонов. Каждый раз, собираясь вокруг него и внимая словам Императора, вы слышали лишь ложь, которую я нашептывал демону на ухо.
Аргел Тал не стал присоединяться к злорадству Ксафена. Существование комнаты не было для него источником мрачной гордости. Он приговорил к мучительной смерти не единственную женщину, а в общей сложности шестьдесят одного человека. От бремени одержимости астропаты истощались с омерзительной быстротой. Деградация протекала быстро, но никогда не была милосердно мягкой. За считанные месяцы их тела пожирали смрадные черные опухоли. Большинство угасало быстро, их разумы стирались от дуновения ветров варпа, словно утес посреди бесконечной бури. Мало кто продержался год — так или иначе, довольно скоро приходилось подключать очередного беспомощного и вопящего астропата к системам жизнеобеспечения и творить с его плотью кошмарные вещи с помощью ритуальных клинков и раскаленных клейм.
Он считал наблюдение за каждым обрядом частью своего покаяния. Всякий раз он ждал до того момента, когда глаза схваченного стекленели, но не от смерти а от капитуляции. Он ждал той драгоценной секунды, когда сознание демона прогрызало себе путь на поверхность разума жертвы. Крики стихали. Воцарялась благословенная после этих звуков тишина.