Руслан же, в своей обычной прямолинейной и грубоватой манере, объяснял тактику боя с различными тварями. Его лекции были короткими, емкими и предельно понятными.
— Видишь тварь — бей! — рубил он воздух своим огромным кулаком. — Бей сильно! Целься точно! В голову, в сердце, в брюхо — куда попадешь! Главное — не трусь! И не стой столбом! Двигайся! Уворачивайся! Они быстрые, сволочи, но тупые! Используй их тупость против них самих! Заманивай в ловушки, сталкивай в овраги, поджигай, если есть чем! Нет тут никаких правил, никакой чести! Есть только одно правило — выжить! Любой ценой!
Иша же, к удивлению многих, оказалась не только умелым лекарем, но и знатоком местной флоры. Она водила солдат по лесу, показывая им съедобные коренья, ягоды, травы, которые можно было использовать для лечения ран или снятия усталости. Ее тонкие пальцы уверенно перебирали листья, цветы, объясняя их свойства, предостерегая от ядовитых двойников.
— Вот это, — она показывала на невзрачный кустик с мелкими синими цветочками, — называется «сон-трава». Отвар из нее помогает уснуть, снимает боль. А вот это, — ее палец указывал на ярко-красные ягоды, похожие на волчьи, — ни в коем случае не трогайте. Смертельный яд. Одного касания к губам достаточно, чтобы…
Один из воинов, молодой, самонадеянный крепыш из отряда Романовича, усмехнулся.
— А это нам зачем, красавица? — спросил он с насмешкой. — Мы что, коренья там жрать будем, как кролики? Или цветочками лечиться? У нас для этого лекари есть, да и мечи при себе.
Иша запнулась, ее щеки вспыхнули от обиды и смущения. Она опустила глаза, не зная, что ответить на такую откровенную грубость.
Я, стоявший неподалеку и наблюдавший за учениями, почувствовал, как внутри закипает холодная ярость. Такое расхлябанное, пренебрежительное отношение к жизненно важным знаниям… это было недопустимо.
Это была не просто глупость, это была потенциальная угроза для всего отряда. В Диких Землях одна ошибка, одно неверное решение, продиктованное самоуверенностью, могло стоить жизни не только тебе, но и твоим товарищам.
Я шагнул вперед, вставая в упор к насмешнику. Мой голос прозвучал ледяным тоном, от которого даже самые бравые воины невольно поежились бы.
— Когда на вас, солдат, нападет Хозяин Леса, — сказал я, глядя ему прямо в глаза, и в моем взгляде не было ни капли тепла, — тварь, лишь отдаленно напоминающая человека, с оленьим черепом вместо головы и силой, способной разнести в щепки большую часть вашего хваленого отряда… Когда вы будете вынуждены отступать вглубь проклятого леса, оставив всю провизию, все свои мечи и арбалеты, потому что они окажутся бесполезны против него… Вот тогда, солдат, я очень тебе советую вспомнить то, что говорит эта девушка. Потому что жрать будет действительно нечего. И лечить твои рваные раны будет некому, кроме нее. И я лично, — я сделал шаг еще ближе, так что наши лица почти соприкасались, — спрошу у тебя после этого инструктажа, как называется этот куст и какую форму имеют его листья. И не дай бог ты не ответишь.
Я видел, как он побледнел, как заходили желваки на его скулах. Он сглотнул, пытаясь что-то сказать, но слова застряли у него в горле. В глазах его промелькнул страх.
Возможно, я перегнул палку. Возможно, стоило быть мягче. Но в тот момент я чувствовал, что иначе нельзя. Пусть лучше он сейчас напряжется, испугается, но запомнит каждое слово Иши. Чем потом, в реальной опасности, из-за своей глупой самоуверенности, подведет и себя, и остальных.
Остаток дня прошел в более конструктивном ключе. Насмешник притих и внимательно слушал Ишу, как и остальные солдаты. Больше неуместных шуток и скептических ухмылок не было.
Следующие дни были посвящены не только теории, но и практике. Мы отрабатывали тактику боя в лесу, учились бесшумно передвигаться, ставить ловушки, оказывать первую помощь. Иван и его люди гоняли царских воинов до седьмого пота, заставляя их ползать по-пластунски, переправляться через реку вброд, ориентироваться по звездам.
Я же, в свободное от общих учений время, продолжал свои собственные тренировки. Магия. Она все больше увлекала меня. Под руководством Скворцова, который, к моему удивлению, решил задержаться в Хмарском, наблюдая за подготовкой отряда и, как мне казалось, с нескрываемым интересом следя за моими успехами, я постигал азы рунного искусства.
Водяной шарик теперь получался у меня почти идеальным. Я мог удерживать его в воздухе по нескольку минут, менять его размер, даже заставлять его медленно перемещаться. Следующим шагом было научиться придавать воде иную форму — ледяной шип, водяной щит. Это давалось труднее, требовало еще большей концентрации и контроля.
Но я не сдавался. Каждый день, на рассвете, я приходил к реке и часами практиковался, ощущая, как растет моя сила, как магия все охотнее подчиняется моей воле. И камень в кармане — Сердце Руны — словно помогал мне в этом, вибрируя в такт моим заклинаниям, делясь своей очищенной энергией.
Время летело незаметно. Неделя, отпущенная нам на подготовку, подходила к концу. Отряд был готов. Люди были обучены, снаряжение проверено, запасы пополнены. План экспедиции утвержден. Оставалось только получить последнее благословение.
В назначенный день мы снова стояли в Малой приемной царского дворца. На этот раз — не только я и Иван, а весь наш сводный отряд. Сорок четыре человека — сорок царских воинов и четверо хламников, включая Ишу. Все в полном боевом облачении, серьезные, сосредоточенные.
Алексей Петрович и Олег Святославович вышли к нам вместе. Они обошли строй, внимательно осматривая каждого воина, словно провожая их в последний бой.
— Ну что, воины, — голос Долгорукова звучал торжественно, но без пафоса. — Пришло время. Вы отправляетесь в опасный, но важный поход. От вас зависит будущее наших земель. Помните об этом. И вернитесь с победой. И живыми.
— Север ждет! — прогремел Романович, его глаза горели. — Ждет тех, кто не боится бросить ему вызов! Покажите этим диким землям, кто здесь настоящий хозяин! Слово за вами, барон!
Он посмотрел на меня. Я шагнул вперед.
— Мы готовы, Ваши Величества, — сказал я твердо. — И мы не подведем.
Цари кивнули. Затем, неожиданно для меня, они оба положили мне руки на плечи.
— Да хранят тебя Боги, барон Кулибин, — сказал Долгоруков.
— И да сопутствует тебе удача, инженер, — добавил Романович.
Это было их благословение. Простое, мужское, без лишних слов. Но в нем чувствовалась и вера, и надежда, и тяжесть ответственности, которую они возлагали на мои плечи.
Я кивнул им в ответ. Затем развернулся к своему отряду.
— Тогда, выдвигаемся.
— Погодите!
Я удивленно обернулся. По длинному коридору, ведущему из глубин дворца, бежала Маргарита. Она чуть ли не спотыкалась о подол своего нарядного, расшитого золотом платья, которое явно не было предназначено для таких стремительных маневров.
Щеки ее раскраснелись, выбившиеся из сложной прически рыжие пряди метались из стороны в сторону, а сама она откровенно нервничала, это было видно по ее сбившемуся дыханию и тому, как она теребила край рукава.
Она подбежала ко мне, не обращая внимания ни на царей, ни на застывших в недоумении воинов. Схватив меня за руку своей горячей, слегка дрожащей ладонью, она быстро сунула мне в другую руку какой-то небольшой, самодельный предмет.
— Я… я заговорила его, — выпалила она, ее зеленые глаза, полные тревоги и еще чего-то, чего я не мог сразу понять, смотрели мне прямо в лицо. — На удачу… и… и чтобы я всегда знала, где ты. Чтобы смогла увидеть тебя… если что… Не снимай его, Саша! Никогда! Ни в коем случае! Пожалуйста!
Я растерянно посмотрел на свою ладонь. На ней лежал небольшой кулон. Он был сделан явно вручную, из простых, подручных материалов — тонкие, переплетенные нити, несколько цветных бусин, крошечные перышки, какая-то высушенная ягодка…