Хотя, судя по всему, он сумасшедший и пытаться угадать что у него на уме — просто абсурдно. Хранитель старого закона. Зачем тебе это, граф? Какая у тебя цель?
— Мы приближаемся, — сказала Маргарита, чуть повернув ко мне голову.
Ее голос стал значительно крепче, а взгляд еще живее. Осознаннее. Хороший знак. Значит она не просто пытается ограждать нас, а оптимизирует затраты собственных сил, притирается и ищет выход из положения.
Умная девочка. Явно способная. Понятно, почему Долгоруков так испугался, когда она пропала. Не просто близкий родственник, а способный ценный ресурс при дворе, который при должном уходе и обработке может стать сильным инструментом.
Вот только захочет ли этого сама Маргарита? Ее волю будет не так просто прогнуть, а уж о том, чтобы сломать я вообще молчу. Если я правильно понимаю работу ее Дара, то воля у таких людей посильнее будет, чем у любого рунного мага.
А вот то, что мы приближались — действительно было правдой. Это становилось видно невооруженным глазом: все чаще попадались ржавые останки транспорта, напоминавших автомобили, по краям дороги с обеих сторон виднелись разрушенные почти до крошки руины зданий, что лежали просто грудой белого, красного и коричневого материала.
Это мог быть как старый кирпич, так и что-то более современное, чего я не застал.
Если поднять голову и бросить взгляд ровно по дороге вперед, то Старый Город начинал раскрываться во всей своей уродливой красе.
— Тпр-р-р-р! — я потянул поводья, замедляя стучащую по бетонке лошадь и приподнимая руку, чтоб все остановились.
Лошади замедлили шаг, фыркая и встряхивая гривами, будто чуяли опасность сквозь запах прелой листвы. Бетонка, по которой мы ехали, давно раскрошилась — трещины заползли по ней, как паутина, а кое-где пробились берёзки, выгибая края корнями.
Здесь дорога находилась на пригорке, поэтому вид на Старый Город был отличным.
Город-призрак. Шпиль Петропавловки торчал в небо, словно сломанная игла, обвитая чёрными лианами. Купол Исаакия провалился внутрь, оставив рваный силуэт на фоне свинцовых туч. Дома вдоль набережной обрушились в Неву, их кирпичные остовы напоминали рёбра гигантского скелета, погружённого в воду. Адмиралтейский шпиль давно снесло ветрами, и теперь на его вершине гнездились орлы, зорко следя за движением внизу.
Но больше всего цепляла тишина. Ни гула машин, ни голосов — только ветер, свистящий в арках мостов, да далёкий вой, от которого замирала кровь. Где-то в глубине улиц мелькнула тень — слишком крупная для собаки, слишком быстрая для человека. Крыши домов поросли мхом и бурьяном, а по фасадам ползли щупальца плюща, будто природа медленно пожирала камень.
— Смотрите, — хрипло проговорил позади Олег, указывая пальцем. У подножия Ростральной колонны копошилось что-то похожее на стаю крыс. Нет. Существа с горбатыми спинами, покрытые чешуёй, рвали на куски тушу оленя. Их спины дымились на прохладном воздухе.
— Иисусья тряпка, — пробормотал кто-то позади. Я не расслышал чей конкретно это был голос, но и не это сейчас тревожило мое внимание.
Лошади беспокойно переступали, чуя запах крови. Продолжая всматриваться в остатки былого величия, я увидел, как по Дворцовому мосту прокатилась волна движения. Не люди. Не животные. Что-то среднее, сгорбленное, с когтями вместо рук. Они тащили обрывки проводов, словно собирали гнёзда.
— Едем по плану, — сказал я, пряча бинокль в седельную сумку. — Через Тучков мост, потом вдоль Сенной. Там раньше склады были, если мне не изменяет память. Остановимся ненадолго, чтобы перевести дух и дальше в путь.
Питер я знал относительно. Кое-что помнил из студенческих годов, когда выезжал сюда в командировки на полгода. За этот небольшой промежуток времени и успел изучить местные достопримечательности.
Однако много воды утекло с того времени. От того города, что я помнил не осталось практически ничего, кроме, как раз, этих памятников культуры.
Руины старых многоэтажек стояли почти что все просматриваемые насквозь. Судя по всему, люди стали строить все из каркасов и выставлять огромные панорамные окна. Но если в них не было встроенной функции сатинирования, то с моей точки зрения полная — полная глупость.
Находиться у всех, как на ладони мне не нравилось в собственном доме. А если удалось разработать способ, при котором с улицы не было видно ничего, а вот из помещения как раз наоборот, то мое почтение, господа инженеры.
С чего же я решил, что как раз все сделано из каркасов и панорам? Потому что в том месте, где привычно должна была стоять стена виднелись остатки старых стекол, торчащих, словно зубы дракона.