Исау не простит медноголового монаха, а монах не простит себя, и все это из-за того, что кто-то применил заклинание возбуждения. И я знаю, что есть всего лишь несколько человек, которые способны на подобное. Простым заклинанием контроля тут не обойдешься, монахи устойчивы к подобному.
Кирсана, я и Айно, Император и, конечно же, наставник. На медноголовом были видны следы воздействия темного символа, а значит, Кирсана исключается, правитель же… Как он лично приблизится к монаху? Остается Айно и Наставник. Ну не сама же шлюха купила у них символ, начертанный на дорогущей бумаге?
— Ха и еще раз ха, — рассмеялся я устало, бинтуя свою руку и смотря на далекий императорский замок, который окрашивался красным от заката. — Айно жесток, но благороден, а такой сучий поступок… Ха, дело осталось за малым, вот только надо ли знать про это ей?
— Не знаю, — вдруг ответила мне Лия, что, оказывается, уже сидела рядом со мной.
— Ты уже вернулась?
— Вернулась, расскажи мне, зачем? Зачем они так улыбались мне? Зачем это все?
— Они тоже люди, точно такие же, как и во дворце, но есть одно но, — улыбнулся я, касаясь своих ножей. — Они бы с радостью смотрели, как тебя смешивают с грязью, насилуют и вешают. Их улыбки быстро могут смениться оскалом, и все же не стоит забывать…
— Они люди, — выдохнула печально Лия. — Трудом добывают хлеб, но все также остаются животными, как и во дворце.
— Во дворце животные опаснее, ибо уже давно забыли, что они люди и что жизни других что-то да стоят.
— Ты узнал про поверенную в делах моего отца, Исау?
— Узнал.
— Она слишком сильна, чтобы достаться какому-то безродному монаху.
— Знаю, — печально ответил я, вставая с камня. — Но каждый хочет любить и быть любимым по велению судьбы, а не по чьему-то приказу или умыслу.
— Хоть знаешь, кому ты это говоришь? — рассмеялась Лия. — Меня могут в жены отдать за остров, за пару полков солдат или за кусок золота. По велению судьбы, ха-ха-ха! Рык, ты иногда такой…
— Ваше величество, а вы пожелали бы по судьбе, а не по приказу?− перебил я принцессу.
— У каждого своя судьба, а я не хочу быть принцессой, — проговорила Лия и замолчала, и я её понимал, отрубленная голова брата сильно повлияла принцессу.
Мы шли по столице молча, каждый думал о своем, а у ворот в мое поместье нас ждала Исау. Она пришла не за мной, а за Лией, её вызывал отец.
— Исау, завтра зайдешь ко мне, я отдам тебе руны защиты от влияния приворотов и зелий любви, и попрошу Кирсану сделать несколько медальонов-защитников, — тихо проговорил я и увидел блеск черных глаз.
— Он не виноват? — с надеждой в голосе прошептала Исау.
— Уже не важно.
— Кто?
— Не важно. Вини лучше меня, это я недосмотрел.
— Ты не мог уследить за всем, — прошептала Исау и удалилась вслед за Лией в глубокой задумчивости, как и сама принцесса.
— Не мог, — усмехнулся я и, войдя в поместье, направился в сад камней.
Мне надо было обдумать некоторые вещи и решить, что же делать со своим то ли любовным треугольником, то ли иной неведомой фигурой. Да и немного расслабиться не помешало бы, в поместье мне ничто не угрожает, ни один безумец не сунется ни к Рине, ни к Кирсане, а Сира уже отметилась ледяными скалами, что торчат из огромного дома и несмотря на жару даже не думают таять.
Сидя среди каменных глыб, я наслаждался вечерней прохладой, та грань мира, что неуловима, грань изменчивости, появляется лишь дважды в сутки, когда ты чувствуешь, что может произойти в будущем. Закат и рассвет. И мне не нравилось, что я не чувствовал приближения бури. Там, в катакомбах, я чувствовал и видел своими глазами силу, что готова вырваться из глубин и посеять смерть в столице. Короткий же отчет императору о том, что там монстры, изгои и прочие твари готовятся к войне, не впечатлил игрока в шахматы.
Когда я сегодня шел в каменоломни, я видел, как в столицу заходит пятый корпус императорской армии, в которой я проходил службу. Все говорило о том, что ночью, в то время, когда монстрам не помешает непривычный для них солнечный свет, разразится битва. Я видел, как легионы тварей в катакомбах усиленно готовились, как формировались пятерки и десятки отрядов из особо опасных монстров, и встретили они меня тепло, я бы даже сказал, ожесточенно, но письмо я передал и остался жив. И мне дали уйти, не пытаясь задержать…
— Рык! — донесся до меня голос Рины.
— Где Кирсана и Сира? — тихо проговорил я, не открывая глаз. — В поместье их нет, я не чувствую их сердцебиения.
— Уехали, на семь дней, — тихо проговорила Рина и вошла в сад камней. Приоткрыв глаза, я отметил ее алые волосы, белое кимоно с розовыми краями и черный пояс.
— Куда?
— На горячие источники, Кирсане должны помочь места силы в тех местах.
— С рассветом тебе запрещено покидать поместье.
— Я знаю, — села рядом со мной на камень Рина и коснулась моей руки. — Ты опять ранен, тебя надо перебинтовать.
— Позже, — тихо проговорил я. — Расскажешь о проблеме, о которой ты до сих пор молчала?
— Это не проблема, просто голод, — выдохнула Рина. — Я хочу тебя, Рык, каждую ночь, и все ухудшилось с того момента, как я спустилась в катакомбы за тобой в твой день рождения и преобразилась.
— Понятно.
— Да что ты можешь понимать? — усмехнулась Рина. — Пошли в дом, я ужин приготовлю.
Рина встала с камня и строго на меня посмотрела.
— Пошли уже, зверь, я тебя голодным не оставлю.
Небольшой медный столик в кухне, я нагрел камень плиты ладонью докрасна, а Рина с огромным мастерством начала готовить кусочки мяса и овощей. Для удобства Рина сплела свои красные волосы в толстую косу, которую перекинула через плечо и от того смотрелась изящно и красиво.
— Ну что ты так смотришь? — смутилась Рина
— Ты ведь не все рассказала, свой голод ты долго могла сдерживать, но затем твои волосы, клыки…
— Уф-ф-ф-ф-ф! — тяжело выдохнула Рина. — Трансформация проходила тяжело, а ты почти не спал. Ты, конечно, не заметил, спишь ведь как камень да храпишь на все поместье, а тут вдруг перестал спать целую неделю…
Щечки Рины покраснели, она слегка смутилась и отвела свой взор.
— Ты крепко спишь, и каждую ночь, когда ты дома, я спала с тобой под одеялком, — шмыгнула носиком Рина. — А перед рассветом уходила, в этом мне помогала Сира, но в какой-то момент мы заигрались и вся страсть, что во мне проснулась от ночных игр с Сирой, перестроила мое тело.
Я молчал, смотря на Рину и переваривая то, что она сказала, но Рина продолжила, не давая мне времени.
— Вчера я спала в твоей спальне, и собираюсь ночевать там и сегодня, — вынесла вердикт Рина и, отойдя от плиты, начала снимать с меня кимоно, поставив чашу с бинтами рядом.
— Рина.
— Да? — прижавшись щекой к моей спине, ответила девушка.
— У меня нет выбора?
— Это у меня нет выбора, Зверь, — выдохнула Рина и я почувствовал запах. Девушка атаковала, а ее ручки начали гладя снимать с меня бинты. — И не нужен мне этот выбор. А Сира… Мы это решим позже внутри семьи.
— А у нас семья?
— Ты не считаешь нас семьей? — спросила Рина и ее коготочки больно сжали мою кожу на спине.
— Я хотел бы от тебя услышать, — тихо ответил я. — Кого ты считаешь семьей.
— Кирсана, Сира, Исау и Агау, ну и Ария.
— А она-то как попала в нашу семью? — удивился я.
— Ну, она наша, я с ней разговаривала. Мы прекрасно провели время, и я нагрузила ее корабль тканями, в долг, — рассмеялась Рина. — И ты этот долг отдашь мне сейчас!
Рина мгновенно переместилась к моей груди и наши глаза встретились. Огненные зрачки, учащенное дыхание, расстёгнутое кимоно.
— Пора, — обожгла меня дыханием Рина.
Линия рассвета рассеивала тьму, я сидел на кровати, а огненно-красные волосы на белой подушке светились во мраке моей спальне. Рина тихо спала, мурлыча во сне, её голод закончился, она насытилась. Но то, что она теперь светилась во тьме, меня настораживало, впрочем…
— Ни о чем не жалею, — усмехнулся я, возвращаясь к измученной Рине и обнимая ее.
Глава 13
Ох и заносит меня на жизненных поворотах и судьба выкидывает такие фортели, что ни в книге написать, ни в песне спеть. Сожгут же после моего рассказа о своей судьбе, не поймут, а если поверят, то еще и допросят, а палачи умеют быстро и легко развязывать язык, я слишком хорошо знаю это по прошлой жизни. Эх, память моя, местами не сохранившаяся.