Уже открывающий глаза Красид снова закатил их, и я вернул тело на стол, смахнув уже ненужный ему металлолом на пол. Теперь осталось подождать, когда он придёт в себя. Новое, здоровое тело должно быстро переработать газ.
Сознание медленно возвращалось, словно пробираясь через вязкую тьму. Сначала в голове набатом бил глухой шум, похожий на эхо далекого боя. Затем пришли ощущения.
Гарзул чувствовал, как лежит на чем-то прохладном и гладком. Воздух был свежий, чистый — без привкуса масла от дешевого и постоянно подтекающего челюстного протеза, иногда затекающего в глотку, от чего постоянно крутило желудок. Он глубоко вдохнул, и лёгкие впервые за долгие годы наполнились кислородом без жжения и боли.
Что-то было не так.
Грудь! Она не болит!
Мысль пронзила его разум. Он судорожно дернулся, желая проверить, ощутить, и понять, что происходит. Тело подчинилось легко, без привычного протеста и скрипа плохо смазанных суставов. Он рывком сел, его дыхание сбилось, сердце застучало с бешеной скоростью.
Его руки, все четыре, вытянулись перед ним. И он замер, ошеломлённо уставившись на них.
Они были целыми.
И более того, живые, сильные, покрытые толстой костяной коркой. Он перевернул ладони, сжал пальцы… Острые костяные наросты сомкнулись, образуя кастеты. Совершенно целые, без сколов, заработанных на аренах, словно они только что выросли, чего просто не могло быть.
— Нет… — Хрипло вырвалось у него. — Не может быть…
Он судорожно провел пальцами по запястьям, по предплечьям, ощупывая крепкие мышцы, перекатывающиеся под кожей. Ни единого шрама от операций, ни одной металлической пластины.
Судорожный полувздох, полувсхлип прервал тишину.
Он медленно поднял одну руку и осторожно провел пальцами по лицу. Ногтями царапнул по щеке, а затем пальцы наткнулись на челюсть. Но состоящую не из куска холодного металла, который мешал ему говорить, есть, да даже просто существовать. Он открыл и закрыл рот, чувствуя, как работают лицевые мышцы. Старое… Забытое ощущение.
Что-то оборвалось внутри него.
Он содрогнулся. Руки задрожали. Грудь сжалась от слишком сильных эмоций. Он опустил голову, тяжело дыша, пытаясь справиться с нахлынувшей волной. Но не смог. Зарыдал как девчонка.
Слезы текли по его щекам, падая на металл прозекторского стола.
Он не помнил, когда в последний раз плакал. Даже в детстве, лёжа на арене и выхаркивая кровь — не ревел. А теперь не сдержался.
— Ха… ха-ха… — Смех вырвался с надрывом, в нем смешалось всё. И радость, и шок, и облегчение, и страх, что все это сон, что он снова откроет глаза, и снова увидит свое искалеченное тело.
— Я… — Его голос сорвался.
Внешними повреждениями ведь всё не заканчивалось. У него и с гортанью были проблемы, из-за чего голос раньше был хриплый, с металлическим оттенком. И половина лёгких отсутствовала. Да он даже толком не жил, так… существовал, доживая последние годы.
Он снова поднял руки к лицу, провел пальцами по щекам, губам, снова челюсти. Даже неверяще засунул пальцы в рот, ощупывая зубы. Настоящие! Свои зубы!
— Ну как ты? — Раздался голос рядом.
Он снова неверяще ощупал свои руки, грудь, шею. Каждое прикосновение подтверждало, что он больше не калека.
Гарзул поднял голову, уставившись на находящегося рядом разумного. Затем перевёл взгляд на залитый кровью пол, на котором валялись части его старого тела.
Двурукий. Тот самый, кто говорил, что поможет. Тот, кого он поначалу посчитал очередным сказочником, и которому он решил довериться, потому что дальше так жить было просто невозможно.
Но он не обманул… Исцелил его.
Гарзул смотрел на него, тяжело дыша, и не знал, что сказать. В груди что-то сжалось, словно эмоции пытались вырваться наружу.
Он никогда! Никогда не верил, что сможет снова стать таким, каким был. Он давно смирился с тем, что его тело — просто едва работающая оболочка. Что боль — это его спутник до конца дней.
И что теперь?
Он резко опустил взгляд, снова проверяя себя и схватился за грудь. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
И вдруг внутри него вспыхнул страх.
— Это… это реально? — Его голос дрожал от надежды, которая жгла его изнутри.
Гарзул соскочил с лежака удивляясь появившейся резкости и силе. Тому, чего он не ощущал уже долгие годы. Он взглянул на человека, что стоял перед ним, и его губы дрогнули.
— Ты… — Он судорожно выдохнул, сглотнув, — Как ты это сделал.
— Секрет фирмы. — Ответил человек перед ним. — Но если впишешься в тусовку, то всё узнаешь.
Гарзул сделал шаг вперед, затем еще один. Он хотел что-то сказать, но вместо слов он схватил человека верхней парой рук за плечи, сжал их, словно боясь, что тот исчезнет.