— Угу! Оказывается, это не болезнь нашего канала, это болезнь всего общества! А мы разве же не должны за этим следить? Представляешь, тема какая клевая? Журналисты лижут сковородки уже при жизни!
— Тема шикарная!
— Вот давай и поручим ее Эдику.
— А не запорет он?
— А мы его мотивируем — нароет чего-нибудь этакое — будет работать в кадре.
— Катенька, ты гений! Давай прямо сейчас, а? Я так скучал по тебе! Так скучал! Если б ты знала!
— Ну, чего это? Это серийный маньяк, что ли? Дешевую славу ищет? Откуда у него такая любовь к журналистам? — Полковник выглядел удрученным. Он поднял стакан с чаем, но опять поставил на стол.
— А ты думаешь, они сами? Решили грехи искупить? — Спросил Корягин.
— Философы, знаешь, дальше майоров не растут.
— От философа слышу… Чего звал-то?
— Могут твое дело закрыть уже за отсутствием состава. И новое не заводить. Я бы голосовал за такой вариант. Ставим себя в дурацкое положение. Органы против дьявола. Тьфу!
— Пострадавшего опрашивали?
— Он не в себе. Чего думаешь? Давай то дело закроем, а это сольем…
— Дай мне еще пару дней.
— Чего-то у тебя есть?
— Складывается что-то. Напрашивается версия, что этот самый… будем его так условно называть дьявол, мстит тем, кто рассказывает публике эту историю с Мариной. Только, мол, попробуй, и будь любезен, лижи сковородочку. Но, во втором случае мы видим что? Журналист вечером написал статью и отправил на верстку. Газета выходит только утром. А дьявол реагирует мгновенно! Газета еще не напечатана, а сковородочка уже облизана! Какие можем делать из этого выводы?
— Дьявол работает в редакции!!!
— Я выяснял. Все, кто был в курсе — божьи одуванчики.
— Но они же могли предупредить дьявола?
— Могли. Я займусь их связями. Но есть еще одна версия… Этот самый дьявол гоняется не только за теми, кто об этом рассказывает, но и за теми, кто участвовал в той групповухе.
— Какие основания?
— Этот вот второй — Борис — он участвовал.
— И ты молчишь?! А об остальных извращенцах мы знаем?
— Есть наработки.
— Не хочешь говорить?
— Нет.
— Упрямый же ты! Еще два дня и закрываем дело.
Корягин пил чай на кухне Бронислава Петровича. Раздался звонок. Корягин опустил чашку, вынул пистолет, подкрался к двери и заглянул в глазок.
— Кто?
— Это я! Марина!
— Бронислава Петровича нет дома.
— Мне нужны вы.
— Кто я?
— Майор Корягин.
Корягин спрятал оружие и открыл дверь.
— А откуда вы знаете, что я здесь?
— Бронислав Петрович мне все рассказал.
— Все?
— Все!
— Тьфу! Как был болтун, так и остался.
Марина прошла в комнату и села на диван.
— Бронислав Петрович сказал, что я тоже дочь Шаповалова… Это все переворачивает… вверх тормашками. Я пришла спросить у вас напрямую. Какие у вас основания?
— Чего?
— Откуда такие выводы?
— Он рассказал вам, что все мы: он, Шаповалов, ваша мама и я были в юности знакомы?
— Да. Он сказал, что Шаповалов бросил маму, она уехала из Москвы и через какое-то время родила меня. Но откуда вы знаете, что она родила именно от него?
— Марина, я хорошо знал вашу мать, и мне было бы неудобно даже предполагать…
— Ему неудобно, — перебила его Марина, — а мне нужно жизнь ломать, да? То есть — доказательств у вас нет?
— Вы очень похожи на Таню…
— По-моему, это нормально быть похожим на свою мать! Но разве из этого следует, что я дочь Шаповалова? И что же он, по-вашему, за подлец? Продал родной дочери квартиру?
— Прямых доказательств у меня нет. Формально нет ничего такого, что бы препятствовало вашему браку с его сыном…
— Но из-за вашей проницательности мне теперь прямая дорога в сумасшедший дом! Спасибо! Жить с человеком и подозревать, что он мой брат! Думать все время — какими будут наши дети!
— Я, конечно, могу быть в чем-то не прав… Но, по-моему, вы сами на всю страну заявили, что беременны черт знает от кого…
— Как вам не стыдно?! — Марина заплакала.
А Корягин пожал плечами.
— Что мне теперь делать?.. Как?.. я не знаю… — она плакала и плакала.
— Ну, давайте, попробуем разобраться вместе … — Корягину стало не по себе. — У вас же, наверняка, есть ключ от квартиры Шаповалова?
— Зачем это?
— Возможно, мы там что-то обнаружим… Вы же хотите знать — дочь вы ему или нет?