— Оревуар!
Петя закрылся, прошел на кухню, налил стакан кефира. Послышалась какая-то возня. Петр со стаканом вернулся в коридор склонил голову, прислушался. Возилось на антресолях. Петя сходил на кухню, принес табуретку.
Ноги в махровых тапках влезли на табуретку. Скрипнула дверца антресолей.
— Нет! — крикнул Петя.
Ноги с табуретки улетели наверх.
Сверху на табуретку упал стакан с кефиром.
Ранним утром у круглосуточного супермаркета стоял милицейский фургон, в кабине сидели два сержанта.
— Серега, да что с тобой?
— Ничего.
— Я же вижу. Плюнь! У тебя таких еще миллион…
— Отвали! — сержант вышел, хлопнул дверцей и отошел к магазину. Достал из бумажника фотокарточку девушки. Ба, да это ж уже известная нам Катя с телевидения! Сержант посмотрел вокруг и увидел ящик для жалоб покупателей. Достал ручку, написал на фотокарточке ШЛЮХА и опустил в ящик.
Повернулся.
Прямо на него из супермаркета вышел бледный Петя с огромной сковородкой в руке.
— И куда это вы, гражданин, с утра?
— Домой…
— А сковородочку купили?
— Купил.
— И зачем вы ее купили?
— Чтобы лизать.
— Угу… А документы у вас есть?
— Нет.
— Тогда прокатимся? А там выясним, стоит ли с утра подъ… бывать, если кто при исполнении. Давайте сюда вашу сковородочку и присаживайтесь в фургончик.
А там сидел печальный режиссер Константин Саввич.
— Да, завинчиваются гайки, — сказал он. — Казалось бы кому мешает, если человек поправится прямо в торговом зале…
Петя беседу не поддержал, достал из кармана зажигалку.
— Вы что? Курить тут собрались? Побьют же — видите, он не в настроении.
Петр увеличил подачу газа на зажигалке и чиркнул кремнием.
— Эй, вы меня слышите?
Петр поднял зажигалку, высунул язык и начал жечь его длинным ярким пламенем.
Константин Саввич закричал.
— А!!!!!!!!
Петр закричал.
— АААААААААААА!!!
Они вместе закричали.
— ААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!
Основательный палец полковника накрутил телефонный диск.
Увесистая трубка прижалась к мясистому уху.
— Майор! — сказал полковник. — А у нас тут опять — двадцать пять!
Корягин с телефоном вышел из квартиры дочери, которую он обрел.
— …Давай, отгадаю. Сначала лизал человек из телевизора, потом — из газеты. Очередная жертва работала на радио, верно?… Значит, следствие на верном пути. Надеюсь, завтра доложу, что и как. До связи.
Твердый палец майора нажал на отбой, а потом на электрический звонок.
— Кто там? — спросил из-за двери Бронислав Петрович.
— Свои! — ответил Корягин и зачем-то пошевелил плечами, встряхнул правую и левую руки.
— Где шатался, шатун?
Бронислав Петрович приоткрыл дверь.
Корягин ударом ноги распахнул ее шире.
Муха, державшийся за ручку, вылетел на лестничную площадку вслед за дверью и нарвался левым глазом на правый кулак майора. Левый кулак Коряга забил другу детства под ребра. Таким образом, Бронислав Петрович, было вылетевший на лестничную площадку, вновь залетел в свою квартиру. Николай Иванович вошел вслед за ним и захлопнул дверь. Из-за двери слышались крики, удары. Рушилась мебель. Взрывались стекла. Гибла бытовая техника.
Муха и Коряга лежали в разрушенной квартире на обломках музыкальной системы. Тяжело дышали.
— Да если б я знал, что она твоя дочь, разве б я к ней полез?
— Будешь теперь знать! Она дочь и моя и Татьяны, а ты!..
— Да все уже! Я ж говорю, я все понял. Чего ты опять?
— Слушай — свали сегодня отсюда, и я тебя прощу… Тем более, это в твоих же интересах… Не ночуй сегодня здесь.
— Здрасьте. А где ж мне ночевать?.. Все! Все, я понял. Что-нибудь придумаю.
Майор Корягин полдня провел в его квартире. Что-то привинчивал к железной кровати. Привязал к спинке кровати веревку. Потом обошел квартиру друга юности, переломал ножки у всех кроватей и дооторвал дверцы у всех шкафов. Дошел до холодильника, открыл дверцу. Подумал. Прикрыл дверцу. Собрался и ушел из квартиры.
Оставшееся время Корягин провел в кафе.
За соседним столиком жена уговаривала художника нарисовать картину по выдуманному ей сюжету.
— Пусть это будет березовая роща, и по ней девушка убегает от парня.