С телефоном ничего не вышло. Он позвонил, началась обычная карусель: если вы позвонили по вопросу такому-то, нажмите один и дальше по всей арифметике до «ваш звонок очень важен для нас», «оператор обязательно ответит вам через тридцать девять минут». Нажмите сами себе.
Ноги не отвалятся, Лобанов переодел брюки и поехал. Директриса, конечно, сразу вызвала службу безопасности. Пришел мужик в возрасте, бывший военный. Может, это к лучшему. Мировоззрение у них было похожее. Разница только в том, что Лобанов не состоял на службе у дьявола, а Александр Демьянович Черниловец состоял. Он выслушал Лобанова и предложил пройти вместе с ним. Вышли во двор, пересекли его, Александр Демьянович открыл ворота склада.
— Посмотри сюда, — вдоль стены стояли коробки, корзины, ящики с бутылками, какие-то упаковки. Выглядело так, будто благодарные лилипуты решили заготовить на зиму харчей для дорогого Гулливера. — Это малая часть того, что приготовлено для праздника. Скажи, куда теперь все это деть и тогда, может быть, твой вопрос решится?
— Но если я тебе отвечу, ты перейдешь к пункту номер два — как вернуть деньги, которые компания заплатила и так далее. Но я тебе все же отвечу. Возьмите все это и поезжайте в лес, на море, на речку, в баню. Мало ли подходящих для праздника мест, но не к нам. Это что? Публичный дом или ресторан? Что вам сдался этот завод? Медом намазан?
— Не будет никакого другого места, — Черниловец выделил «другого». — Это не директрисы выбор и не оху…вших баб… Так хозяин захотел.
— Ну, хоть куда-то мы сдвинулись. А кто у вас хозяин?
— Человек серьезный. Он поручил снять именно это место. Попробуй, конечно, найти на него выходы, но я, как понимаешь, в этом тебе не помощник и даже наоборот… Если мне поручат тебя до него не допускать, я это сделаю.
— Ну, спасибо и на том… что поговорил.
— Так нема за що, скризь же люди.
— А как зовут хозяина вашего?
— Копытин Яков Васильевич.
— …Так вот оно что.
— Ты его знаешь?
— Нет. Спасибо, что не отмудохали. Я пойду.
Так получилось, что накануне вечером Сашка познакомился с прекрасной дамой, позвал ее на заводскую экскурсию и утром снова проснулся у Лобанова. Но тот уже не был такой уравновешенный.
— Чего с тобой? — спросил Саша.
— А что?
— Да лица на тебе нет.
Лобанов подошел к зеркалу, подвигал щеки под глазами.
— Лицо как лицо.
— Если ты из-за этих биодобавок, не стоят они этого. Плюнь!
— Ну, раз все плюют, то, конечно, и я.
— … Но не вся же жизнь из ништяков состоит? Приходится иногда потерпеть.
— Спасибо, что поучил. Хотелось бы верить, что ничего такого не случится.
— А чего случится-то?
— А и действительно. Ну, осквернят немного да намусорят.
— Какой-то ты все-таки… Что-то случилось?
— Знаешь, чья компания у нас гулять будет?
— В смысле? Американская что ли?
— Нет, кому принадлежит.
— Ну и кому?
— Копытину.
— Яше?
Лобанов кивнул.
— …Это, конечно… А, может, журналистов подключим, расскажем чего и как? У нас же какая-то газета сидит на территории.
— Это мы опоздали. У них сейчас свои дела.
— Какие дела?
— Ну, як этим нашим раньше заходил из любопытства, но давно уже… У них сейчас такой декаданс, что ли. Раньше они придумывали разные штукенции, чтоб дурить публику. А сейчас одни журналисты других журналистов дурят. Это проще. Они более-менее все ходы знают, не надо мусолить. Вжик — сделал. Вжик — вас понял. Навроде: анекдот № 21. Сейчас мода не на то, кто лучше обдурит, а на искренность восприятия. Новая искренность, что ли, называется… Что — вот глядите на меня — я по чесноку обдурился. К примеру, если один автор смог чистым сердцем обмануться наеб…ловом другого автора, бестактно говорить: «Кого ты слушаешь? Это ж такой козел, на нем же пробу негде ставить!» Комильфо быть отзывчивым. Что вот я искренне обманут, ну надо же, так похвалите теперь меня. Нарциссы, короче.