— Я как раз вам, как руководителю, хотел доложить про подозрительное поведение собак в ночное время.
— Пойдемте, пойдемте ко мне. Вы мне все расскажете, я очень, видите ли, нуждаюсь в умных собеседниках. Знаете, забегаешься на дню, так не хватает кого-то, кто бы мог услышать тебя и понять. Ведь правда? Люди иногда делают вид, что слушают, да? Но не слышат. Пойдемте ко мне, выпьем чаю, поговорим. У меня есть халва. Вы любите халву?
В конторе Каштанов усадил Льва Денисовича, и так же, тараторя без пауз, налил ему чаю и накрошил халвы.
— Лев Денисович, я много думал о вашей теме.
— Вы имеете в виду…
— Ха! Уринотерапию, а что же еще? И, знаете, как ни парадоксально, я пришел к выводу, что это именно то, чего так не хватает нашей стране. Во-первых, нам не нужно ждать, чтоб кто-то пришел, помог, дал каких-то денег сомнительного происхождения. Ведь все, что нужно, извините за выражение, у нас и так есть. Просто нужно перестать быть ханжами и дать отпор лицемерам. А от меня требуется просто немного помочь вам — и дальше все получится само собой, как снежный ком, катящийся с горки, если вы мне позволите использовать такой избитый поэтический образ.
— Еще бы! А я что вам говорил!
— Вот именно, что вы! Ведь для того, чтобы любая идея пошла в народ, нужен подвижник, который не за страх, а за совесть… Так кто же это может быть, если не вы, ведь правда?
— Ну, честно говоря, конечно я не один, кто… Но остальные как-то в других районах, а здесь… вы же сами видели, как тяжело здесь найти единомышленников?
— Как же не видел? Еще как видел. Я именно на себе это и прочувствовал… можно сказать, психологически… как поначалу ваша идея вызывала у меня неприятие, но потом … так сказать, с помощью духовной работы я смог, разумеется, приподняться над предрассудками и только тогда мне было дано оценить весь масштаб… и кроме того до меня дошло, чего же вам стоит эта вот борьба!
— Вы… правда… поняли?
— Да о чем вы говорите! И самое главное, знаете что?
— Что?
— Я понял, насколько трагичен ваш подвиг, ваше подвижничество. Когда вы вынуждены быть одиноким на вашем пути! Это настоящий, я бы сказал, самурайский подвиг. Не каждый способен двигать идею без соратников, без учеников, под градом критики заскорузлых умов. Дайте вашу руку! В моем лице вы нашли самого преданного друга и соратника! — он схватил Льва Денисовича за руку. — А давайте споем? Знаете, у Синатры есть такая песня:
— Подпевайте — мааай вэй!
Обалдевший уринотерапевт подтянул.
— Хотите, расскажу, как мне открылась истина? — спросил его Каштанов.
— Безусловно!
— Как вы знаете — действие вызывает противодействие. По закону Ньютона.
— Я в курсе.
— Мы с коллегами планировали, как можно было бы использовать свободные помещения на заводской территории. И я предложил отдать вам механический цех под лекции об уринотерапии. Ведь их пока много, помещений, которые пока не используются. Ну и чего же им стоять, чего же простаивать? Не знаю, почему я предложил это. Скажем, это было как откровение свыше. Но против этого категорически высказался один наш коллега, мы вступили в жаркую дискуссию. В ней, в этом споре, и родилась истина! Я понял, насколько вы были правы! Я вспомнил… как будто у меня в мозгу бабахнуло! Ведь мой дедушка вылечился с помощью уринотерапии от ревматизма, представляете себе? Вы не знали?
— А как бы еще он мог вылечиться? Но кто он, этот коллега? С кем вы вступили в дискуссию?
— Да вы его прекрасно знаете, это Лобанов. А я‑то всегда считал его европейски образованным человеком, правда, с техническим образованием, но оказалось, что и он не лишен мракобесия. Представляете себе?
— К сожалению, да, хотя в некотором смысле это для меня, разумеется, неожиданность. И чем у вас закончилось? Вы, правда, готовы предоставить мне этот цех для просветительских мероприятий?
— Безусловно! Но, к сожалению, вы же знаете, какой вес у нас имеет Лобанов. К тому же в сложившихся условиях, я имею в виду в масштабах даже страны, мы должны все решения принимать коллегиально, этим мы, наконец, и отличаемся от так называемых менеджеров-людоедов. У нас пока не пропал общинный момент, знаете ли.
— Но вы же главнее! — застонал Лев Денисович. — Кто такой Лобанов? А вы ге-не-раль-ный директор! Вы же можете включить рычаги!