Я доверяла Рику. Вероятно, я смогу даже полюбить его.
Мы подъехали к моему дому, но ни Рик, ни я не хотели выходить из машины. Он отпустил рычаг переключения передач и взял меня за руку. Я почувствовала, что он наклоняется ко мне ближе, и потянулась ему навстречу. Его поцелуй был нежен, но настойчив, и я отчетливо ощутила голод в движении его губ. Мне хотелось бы целоваться с ним вечно.
Рик отстранился и взглянул на меня:
– Ты в порядке?
Этот вопрос вызвал очередной приступ дрожи. Теперь я никогда уже не буду в порядке.
– Что именно ты хочешь услышать?
Он обнял меня крепче.
– Все, что ты сочтешь нужным рассказать. – Наши пальцы переплелись. – Все.
Я откинулась на спинку сиденья и устремила взгляд в темноту. Я никогда не позволяла себе думать о том, что произошло тогда, но когда Рик потянул к себе мою руку и поочередно поцеловал каждый палец, словно двери открылись в запретную комнату. Я никогда не хотела отношений с ним, но вести об этом беседы – выше моих сил. Рассказать ему об этом – значит полностью раскрыть перед ним свою душу.
– Мы перевозили на базу медицинское оборудование и по пути обнаружили сломанную машину. Все вышли посмотреть, в чем дело, и она взорвалась как раз, когда рядом оказался Крис Хамви. Я осталась в автомобиле, стекла в котором от взрыва разлетелись на мелкие куски. – Я всхлипнула, когда вытекшая из глаза слеза затекла мне в ухо. – Вот что я помню, и с моих слов вся катастрофа звучит ничтожным происшествием, обычной аварией. Как это бесит. Я хочу, чтобы слова могли выразить глубину моих чувств.
– Они выражают, – дрожащим голосом прошептал Рик. Он смахнул слезу с моего лица и поцеловал израненную щеку.
Я повернулась к нему, и крепко поцеловала в ответ – мне необходимо было почувствовать это. Мне нужно было убедиться в том, что я жива. Рик целовал меня с той же страстью. Отчаянной страстью.
Когда он проводил меня к парадному входу, я заметила, как распухли мои губы. Рик подарил мне напоследок еще один поцелуй, и дверь перед нами распахнулась.
Рик отстранился, но рук от меня не отнял.
– Здравствуйте, миссис Варгас.
– Как прошел концерт? – В голосе матери я заметила и надежду, и беспокойство.
– Прекрасно, – ответила я, надеясь, что она поймет намек и даст нам с Риком еще пару минут провести наедине.
Но она не поняла.
– Пора прощаться, Рене. Завтра ты на ранний час записана к офтальмологу. – Мать ни за что не позволит мне забыть о врачах.
– Просто дай мне минуту, хорошо?
Последовала пауза.
– Одну минуту.
Дверь закрылась, но не на замок.
Я обернулась к Рику.
– Мы увидимся завтра?
Я заметила его улыбку в свете фонаря.
– И послезавтра, и послепослезавтра.
– Отлично, – улыбнулась я в ответ.
Он поцеловал меня снова, и я затрудняюсь вспомнить, волновал ли меня еще когда-нибудь настолько чей-либо поцелуй.
– Спокойной ночи, – произнес Рик, едва отстранившись от моих губ.
– Позвонишь мне, когда приедешь домой?
Он обнял меня, крепко прижимаясь щекой, и я почувствовала, как он улыбнулся.
– Секс по телефону? – спросил он тихо.
Я ощутила приятное тепло внизу живота.
– Возможно, – ответила я, сделав голос как можно соблазнительнее, но все-таки не сдержала смущенный смешок.
Рик чмокнул меня в щеку и направился к машине.
– Дай мне десять минут.
– Девять, – настояла я.
– Восемь! – крикнул он и хлопнул дверью автомобиля.
5
Весенние каникулы закончились, и Рик уже три недели как уехал, но только теперь мне показалось, что за время, проведенное с ним, я достигла «больших успехов». Не могу объяснить, почему, но общение с Риком изменило меня. Как будто что-то болезненное и жутко мешающее наконец вырезали у меня из груди, освободив место под нечто новое. Я теперь могла свободно дышать.
Теперь Рик приезжал домой каждые выходные. Ему как-то удалось уговорить меня сходить на ужин к его родителям этим вечером. Его предложение с новым глазом предстать перед его предками поначалу показалось мне хорошей идеей. При телефонном разговоре это не казалось безумием, но сейчас, в действительности, вся моя комната была хаотично усыпана платьями. Я остановилась на голубом с рукавами, которые бы скрыли шрамы на плече и груди. Я отправилась в ванную за косметичкой и начала краситься, но опомнилась, подумав о том, как нелепо будет смотреться косметика на моих шрамах, к тому же мне вряд ли удастся с таким зрением нормально нанести макияж. В конце концов, невозможно скрыть нескрываемое. Я смыла то, что успела нанести, и в этот момент как раз позвонили в дверь.