— Ложимся спать, — скомандовал Яр, через пару минут. — Шэди на тебе, как обычно, охрана лагеря.
Марс-Сити-1. Кабинет Виктора Бордена.
— Никаких следов? — спросил Борден у пожилого грузного следователя, занимающегося поиском Тихого. — Что удалось узнать на телепорт-станциях, вы проверили списки с именами отправляющихся?
— Как в воду канул, — развёл руками мужчина. — В списках его имени обнаружено не было, мы проверили все станции на территории столицы. Я даже отдал распоряжение, на всякий случай, по второму кругу всё просмотреть. Нет его в этих списках.
— А что насчёт пострадавших? Вы установили, с кем они общались перед тем, как… превратились в пускающих слюни идиотов?
— Из троих пострадавших, лишь у одного нашёлся свидетель, подтвердивший, что он собирался на встречу с людьми Мидзуно.
Виктор слегка оживился после полученной информации.
— Свидетель дал официальные показания? Вы их зафиксировали?
— Зафиксировали, только…
— Что только?! — заволновался хозяин кабинета.
— Свидетель — наркоман, его слова ничего не стоят.
— Он знает, куда именно отправился его знакомый? Мы же с вами можем проверить записи с камер безопасности в том районе.
— Уже сделано. Встреча проходила в закрытом клубе, на частной территории. Посетителей туда доставляют по воздуху, на флаерах с затонированными стёклами. Владелец клуба категорически отказался с нами сотрудничать.
— Кто он такой? Клановый?
— Ага, Эллиот Фостер, один из младших наследников клана Фостеров.
— Знаю его, не очень приятный тип.
— Слабо сказано, — усмехнулся следователь. — Он приказал охранникам клуба вышвырнуть нас на улицу, заявив, что это его частная территория, и он может делать на ней всё что пожелает.
— Разговор с ним записали?
— Обижаете! — мужчина достал небольшой накопитель с копией записи их беседы. — Здесь всё, от начала до конца.
— Подавайте иск в прокуратуру от лица нашего ведомства. Совсем распоясались клановые, стали забывать о том, что Армия тоже зубы имеет.
— Слушаюсь!
— И постарайтесь довести это дело до уголовного обвинения. Конечно, самого Эллиота мы не сможем посадить, а вот его охранников, применивших силу…
— Понял. Приложу все силы!
— Сейчас можешь идти, но как только появятся хоть какие-нибудь зацепки в деле Мидзуно. Сразу же ко мне.
— Не сомневайтесь, господин капитан.
Новая Россия. Анклав Китежа.
Тихий вернулся на территорию Анклава Китежа вечером следующего дня.
«Прыжок» в сочетании с «Крыльями» — это что-то невероятное! Дорога, занявшая у Яра до этого примерно трое суток, сейчас была преодолена всего за несколько часов.
Приземлившись неподалёку от шлюза, Яр деактивировал «Крылья» и заменил их «Маской». Возвращая себе, таким образом, лицо Фантома.
Внутри Анклава, к великой радости Тихого, на него никто не обращал внимание, не косился, и уж тем более не бросался с угрозами.
«Хороший сегодня день…»
Но тут, прямо у самой двери «личного кабинета» его остановил чей-то громкий крик.
— Фантом, подожди!
«Сглазил», — чертыхнулся Яр.
Он обернулся и посмотрел на окликнувшего его человека.
«Мог бы сразу же догадаться. Конечно, это Зубов».
— Спасибо, что подождал, — немного смущаясь произнёс Андрей Зубов. — Я хотел извиниться перед тобой, за те грубые слова, что наговорил в нашу прошлую встречу. Я был слишком зол после проигрыша, вот и нёс всякую чушь… В общем, извини.
— Удивил, честно говоря, — Тихий был ошеломлен его словами. — С чего вдруг такие резкие перемены? У тебя что-то случилось?
— Случилось. Дядя вправил мне мозги, объяснив на пальцах, как какому-то малолетнему идиоту, что кулаками всех проблем не решишь, иногда нужно и мозги использовать.
— Мудрый человек, твой дядя, — улыбнулся Яр.
— Так и есть, он самый мудрый из всех, кого я знаю, — кивнул Андрей. — Скажи, ты же не местный?
— А что это так заметно? — спросил Яр. — Я из метрополии, приехал в гости к родственникам.
— Практически незаметно. Просто твоё произношение некоторых слов слегка отличается от нашего, привычного. Вроде бы ты достаточно чисто говоришь по-русски, но как человек, который очень давно не пользовался этим языком.
— Ты прав, я, наверное, с самого детства не разговаривал по-русски. Окружение было англоговорящим, и мне не с кем было практиковать произношение русских слов.
— А как же родители?
— Они рано умерли. Я рос в приёмной семье.
— Ох, сочувствую! — Зубов почувствовал себе немного неловко. — Я не знал, извини…