Виктор сидел в дальнем конце стола, наблюдая за празднеством. Рядом с ним оказался старый волхв — седобородый мужчина с глубоко посаженными глазами, в которых светились отблески древней мудрости.
— Давно не видел тебя в этих краях, странник, — неожиданно сказал волхв на языке, который не использовался уже несколько поколений. — Что привело тебя обратно? Снова тревога о равновесии?
Виктор внимательно посмотрел на старика. Не многие могли узнать его истинную сущность, ещё меньше осмеливались заговорить об этом.
— Кто ты? — спросил он, отвечая на том же древнем наречии.
— Велемир, — ответил волхв. — Последний из тех, кто помнит старые пути и старые имена. Мой дед рассказывал о тебе — о человеке с глазами цвета льда, который приходит перед великими переменами.
— И что ещё рассказывал твой дед?
— Что за тобой всегда следует тень, — тихо сказал Велемир. — Тёмная половина твоей души, отделившаяся много веков назад. Та, что горит огнём ненависти и разрушения.
Виктор помрачнел. Старый волхв знал слишком много — возможно, даже больше, чем он сам рассказал Олегу.
— Он здесь? — спросил Велемир, понижая голос. — Тот, другой?
— Близко, — ответил Виктор. — Я чувствую его присутствие, хотя ещё не видел. Он всегда появляется там, где я пытаюсь строить. Всегда стремится разрушить то, что я создаю.
Велемир кивнул, словно ожидал такого ответа.
— Знаки появляются на древних камнях, — сказал он. — Символы, которых не видели со времён первых поселений. Духи шепчут о тревоге в мире между мирами.
— Будь осторожен, волхв, — предупредил Виктор. — Он ищет таких, как ты — обладающих знанием и силой. Использует их, а затем уничтожает.
— Я стар, — пожал плечами Велемир. — Смерть не пугает меня. Но я сделаю всё, чтобы равновесие сохранялось. Это долг тех, кто ходит между мирами.
Их разговор прервал громкий возглас Олега. Регент поднялся с места, поднимая кубок с вином.
— За князя Игоря, сына великого Рюрика! — провозгласил он. — За объединение северных и южных земель! За новую державу, которая родилась сегодня!
Пирующие подняли кубки, отвечая на тост. Игорь сидел рядом с Олегом, серьёзный и торжественный. По правую руку от него расположилась Ярослава — бледная, в тёмном платье, но с высоко поднятой головой. Дочь Аскольда приняла своё положение с достоинством, которое вызывало уважение даже у вчерашних врагов.
— Новая держава, — задумчиво повторил Велемир. — Начало долгого пути. Много крови прольётся, прежде чем эти земли по-настоящему объединятся.
— Так всегда бывает, — согласился Виктор. — Новые государства рождаются в муках. Но если основа будет крепкой, если первые правители заложат правильный фундамент, оно может простоять века.
— Ты видел много таких рождений и смертей, — сказал Велемир. — Империи, королевства, племенные союзы… Все они казались вечными своим создателям. Все пали со временем.
— Но кое-что остаётся, — возразил Виктор. — Знания. Культура. Память. Даже когда государства рушатся, дух народа живёт, принимая новые формы.
Велемир внимательно посмотрел на собеседника.
— Ты изменился, странник, — сказал он. — Когда легенды впервые заговорили о тебе, ты был холоден и отстранён, наблюдал за людьми как за муравьями. Теперь в твоих словах слышна забота. Почему?
Виктор задумался. Это был глубокий вопрос, на который он сам не всегда знал ответ.
— Может быть, за века существования я стал больше человеком, чем был изначально, — сказал он наконец. — Или, может быть, я всегда был человеком, просто забыл об этом на какое-то время.
Пир продолжался до поздней ночи. Когда большинство гостей уже опьянели от мёда и вина, Виктор заметил, как Олег отозвал в сторону Свенельда и ещё нескольких воевод. Они о чём-то тихо совещались, поглядывая на дальний конец стола, где сидели византийские купцы.
Виктор незаметно приблизился, чтобы услышать разговор.
— … посольство уже в пути, — говорил Олег. — Лазутчики донесли, что греки обеспокоены сменой власти в Киеве. Хотят знать наши намерения.
— Пусть беспокоятся, — усмехнулся Свенельд. — Скоро они увидят наши намерения в полной мере.
— Ещё рано, — покачал головой Олег. — Сначала укрепим власть здесь, соберём силы. Через год-два можно будет думать о большом походе.