— Олег не позволит мне принять такой дар, — сказал Игорь, с сожалением опуская клинок. — Он скажет, что это неуместно перед походом.
— Олег мудрый правитель, — согласился Альрик. — Но даже мудрые иногда не видят всей картины. Я прошу лишь о возможности сопровождать войско в походе на юг. Как советник, знающий земли, через которые вам предстоит пройти.
Игорь усмехнулся.
— Ты просишь не у того человека. Все решения принимает Олег.
Альрик покачал головой.
— Я прошу именно у тебя, сын Рюрика. Потому что верю: время, когда ты станешь правителем, о котором будут слагать песни, ближе, чем ты думаешь.
Эти слова затронули что-то глубоко внутри Игоря. Он выпрямился, внезапно ощущая странную связь с этим человеком, появившимся словно из ниоткуда.
— Я поговорю с Олегом, — решительно сказал он. — Если ты действительно знаешь южные пути так хорошо, как говоришь, твои знания пригодятся в походе.
Альрик улыбнулся — впервые за их встречу по-настоящему открыто.
— Ты похож на отца больше, чем думаешь, — сказал он. — И не только лицом.
Когда Игорь покидал гостевую палату, в его голове роились мысли. Что-то в словах Альрика, в его манере держаться, заставляло верить ему. Словно княжич встретил человека из собственных снов о великом отце и героических походах.
Поднимаясь по лестнице к своим покоям, Игорь с удивлением обнаружил, что рука, сжимавшая учебный меч до крови всего час назад, больше не болит. А в груди разгорается непривычное чувство — предвкушение грядущих перемен.
Возможно, время действительно пришло.
ВИКТОР
Виктор закрыл за князем дверь и позволил маске радушного купца на мгновение соскользнуть с лица. Он устал. Не физически — тело, благословенное или проклятое бессмертием, не знало настоящей усталости уже много веков. Устала душа. От бесконечного притворства, от необходимости снова и снова входить в жизни людей, чтобы направлять течение истории в нужное русло.
Он подошёл к узкому окну и бросил взгляд на шумный двор детинца. Новгород изменился за двадцать лет его отсутствия. Стал больше, богаче, увереннее. Деревянные стены заменили более крепкими, появились новые палаты и терема, храмы старым богам украсились резьбой искусных мастеров. Но люди остались прежними — те же надежды, те же страхи, та же жажда власти и славы.
Виктор улыбнулся, глядя на удаляющуюся фигуру Игоря. Мальчик вырос достойным своей крови. Не таким ярким воином, как его отец, но с иными качествами, которые со временем могут оказаться более ценными для правителя. Наблюдательность. Терпение. Способность учиться на чужих ошибках.
Конечно, дар меча был рассчитанным шагом. Виктор знал, как на юношу давило наследие отца, как тот жаждал собственной славы. Но главное было сделано — первый контакт установлен, нить протянута. Теперь нужно было ждать, позволяя событиям развиваться естественным путем, лишь изредка направляя их в нужную сторону.
Лёгкий стук в дверь оторвал его от размышлений.
— Войдите, — сказал он, мгновенно возвращая на лицо приветливое выражение купца Альрика.
Дверь отворилась, пропуская женскую фигуру в тёмно-синем платье, украшенном серебряной вышивкой. Хельга. Годы не пощадили её внешность — волосы, когда-то золотистые, теперь были серебряными, лицо избороздили морщины. Но спина оставалась прямой, а взгляд — острым и проницательным.
Она ждала, пока слуга, сопровождавший её, удалится. Когда шаги затихли в коридоре, Хельга медленно приблизилась к Виктору, изучая его лицо так, словно искала что-то давно забытое.
— Двадцать лет, — произнесла она наконец. — Ты не изменился, Виктор.
Он слегка наклонил голову, признавая очевидное.
— А ты повзрослела, Хельга. Это тебе идёт.
Она усмехнулась, и на мгновение сквозь морщины проступила та дерзкая девушка, которую он помнил.
— Не пытайся льстить старухе, — сказала она. — Мы оба знаем, что молодость давно ушла.
— Молодость — лишь состояние тела, — возразил Виктор. — Ты мудрее и сильнее, чем была тогда. Разве это не важнее гладкой кожи?
Хельга не ответила на этот вопрос. Вместо этого она прошла к столу и опустилась на скамью, жестом пригласив его сесть напротив.
— Зачем ты вернулся? — спросила она прямо. — После смерти Рюрика ты исчез, не сказав ни слова. Я думала, это конец. Что твоё… участие в нашей истории завершилось.