Ночь прошла спокойно, без происшествий. Лишь один раз дозорные подняли тревогу, услышав плеск в реке, но это оказался всего лишь бобр, строивший плотину у берега. К рассвету лагерь был свёрнут, и ладьи снова двинулись вниз по течению.
Следующие дни слились для Игоря в однообразную череду — река, берега, сменяющие друг друга пейзажи. Леса постепенно редели, уступая место степным просторам. Поселения встречались всё реже, люди всё настороженнее относились к проплывающим мимо боевым ладьям.
На пятый день после прохождения порогов Игорь почувствовал перемену в воздухе. Она была неуловимой, но явственной — запах стал иным, солёным, словно морским. И действительно, вскоре река начала расширяться, превращаясь в огромное озеро, а затем — в морской лиман.
— Сиваш, — сказал Альрик, указывая на расстилающееся перед ними водное пространство. — Гнилое море, как называют его местные. Мелководное, изобилующее протоками и островами.
— И где наш путь? — спросил Игорь, вглядываясь в лабиринт мелких проток, разделяющих бесчисленные острова.
— Там, — указал Альрик на едва заметный проход между двумя низкими песчаными отмелями. — Он выведет нас в Азовское море, а оттуда — в устье Дона.
Игорь дал команду, и ладьи осторожно двинулись в указанном направлении. Проход был узким, мелководным, с предательскими подводными течениями. Несколько раз они едва не сели на мель, один раз пришлось спускаться в воду и толкать ладью через песчаную отмель.
Но к вечеру флотилия вышла в открытые воды Азовского моря. Здесь их встретил свежий ветер, поднявший небольшие волны. Игорь приказал поднять паруса, чтобы дать отдых измученным гребцам.
— Два дня до устья Дона, — сказал Альрик, глядя на горизонт. — Ещё три — до Саркела. Если не будет штормов и встречных ветров.
— И если нас не заметят раньше, — добавил Игорь.
— И если нас не заметят, — согласился Альрик. — Но мы выбрали самый неожиданный путь. Хазары ждут нападения с юга, со стороны Чёрного моря. Или с запада, по суше. Но не с северо-запада, через Сиваш.
Игорь кивнул, надеясь, что расчёт окажется верным. От элемента неожиданности зависел успех всего предприятия. Если их обнаружат слишком рано, если хазары успеют подготовиться, небольшой отряд окажется в безнадёжном положении против превосходящих сил противника.
Ночью поднялся ветер, усилилось волнение. Ладьи, рассчитанные больше на речное, чем на морское плавание, с трудом держались вместе. Дважды Игорь приказывал дать сигнальные огни, чтобы собрать разбросанную флотилию. К утру все изрядно устали, но обошлось без потерь — все двадцать судов были на месте, без серьёзных повреждений.
Ещё два дня они шли вдоль пустынного берега, борясь с противными ветрами и течениями. На третий день вдали показались очертания дельты большой реки — Дона, как подтвердил Альрик.
— Мы у цели, — сказал он. — Вверх по Дону, три дня пути — и мы увидим стены Саркела.
Игорь собрал военный совет на своей ладье. Воеводы и старшие дружинники столпились вокруг него, ожидая плана действий.
— Дальше идём только ночью, — сказал князь. — Днём прячемся в камышах, в заводях, там, где нас не заметят с берега. Огня не разводим, говорим шёпотом. Любой хазарский пастух, заметивший двадцать боевых ладей на реке, может поднять тревогу.
— А когда нападаем? — спросил один из воевод.
— Перед рассветом, — ответил Игорь. — В самый глубокий час сна. Подойдём к пристани бесшумно, без весел, на вёсельной тяге. Первая группа захватывает берег, уничтожает стражу. Вторая поджигает их корабли. Третья прикрывает отход.
— Что, если их флот не весь в гавани? — спросил Свенельд. — Что, если часть кораблей в море или в другом месте?
— Тогда сожжём то, что найдём, — пожал плечами Игорь. — И уйдём прежде, чем подоспеет подмога. Главное — нанести удар, показать, что мы можем достать их даже в сердце их земель. Это заставит кагана дважды подумать, прежде чем нападать на Киев.
Воеводы одобрительно закивали. План был прост, но именно в этой простоте заключалась его сила. Минимум сложных манёвров, максимум быстроты и решительности.
— Есть ещё кое-что, — вмешался Альрик. — В Саркеле может находиться их военная казна. Золото и серебро, предназначенное для оплаты наёмников и подкупа северных племён.