Пока дружинники готовились к выходу, Ярослава отвела Ольгу в сторону:
— Ты ему веришь? — тихо спросила она. — Асмунду?
— Не знаю, — честно ответила Ольга. — Что-то в его рассказе не складывается. Если похитители хотели убить Игоря, почему не сделали это сразу? Зачем уносить его? И почему Свенельд разделил отряд, отправив раненых отдельно, вместо того чтобы держаться вместе?
— И Всеслав, — добавила Ярослава. — Он ведь точно был в Киеве. Я сама говорила с ним.
— Либо это не тот Всеслав, либо он лжёт, либо… его память изменена, — задумчиво произнесла Ольга. — Виктор говорил, что его враг может влиять на разум людей.
— Что будем делать?
Ольга достала бронзовый диск. Сегодня он был особенно тёплым, почти горячим на ощупь. И пульсировал, словно бьющееся сердце.
— Пойдём за ними, — сказала она. — Но будем настороже. Возможно, нас ведут в ту же ловушку, но другим путём. Однако выбора нет — если есть хоть малейший шанс найти Игоря, я должна его использовать.
Ярослава кивнула, соглашаясь с решением княгини. Опасность была очевидна, но и оставаться на месте в неведении было бы мучительно.
К концу дня объединённый отряд — дружинники Ольги и уцелевшие воины Асмунда — преодолел значительное расстояние. Местность становилась всё более дикой и пустынной. Лес сменился холмистой равниной, поросшей жёсткой травой и низким кустарником. Вдалеке виднелась тёмная гряда — те самые Чёрные холмы, о которых говорил Всеслав.
На ночь остановились у подножия первого из холмов, в небольшой ложбине, защищённой от ветра. Воины расположились двумя лагерями — дружинники Ольги держались несколько обособленно от людей Асмунда. Это не было проявлением недоверия — просто естественное разделение между теми, кто привык действовать вместе.
Ольга сидела у костра, задумчиво глядя на пламя. За весь день путешествия она не проронила ни слова о своих подозрениях. Асмунд держался почтительно, отвечал на вопросы обстоятельно, и всё же… что-то неуловимое в его манерах, в его взгляде заставляло её настораживаться.
Небо затянуло тучами, поднялся холодный ветер. Дружинники поплотнее завернулись в плащи, готовясь к неуютной ночи. Ярослава подсела к Ольге, протягивая ей чашу с горячим отваром.
— Пей, — сказала она. — Это придаст сил. Травы из моих запасов, не волнуйся.
Ольга благодарно приняла питьё. Ароматный напиток согрел изнутри, немного прояснив мысли.
— Завтра будем у Чёрных холмов, — тихо сказала Ярослава. — Говорят, это древнее место, ещё скифы считали его проклятым. Там стоят каменные идолы, старше чем любое известное племя.
— Сейчас меня волнуют не древние идолы, а живые люди, — отозвалась Ольга. — Если Игорь действительно там, в плену… Что они могут с ним сделать?
— Не думай об этом, — Ярослава положила руку ей на плечо. — Ты должна сохранять ясный ум. Ради него, ради ребёнка, ради всех нас.
Ольга кивнула, но тревога не покидала её. Она снова почувствовала лёгкое шевеление под сердцем — ребёнок, словно отзываясь на её беспокойство, давал знать о себе.
— Что бы ни случилось завтра, — сказала она, накрывая живот ладонью, — я защищу тебя. Клянусь.
Ночью ей снова приснился сон — яркий, отчётливый. Она стояла на вершине холма, окружённая каменными столбами, покрытыми странными знаками. В центре круга лежал человек, привязанный к каменному алтарю. Игорь. Его грудь была обнажена, и на ней чёрной краской начертаны те же символы, что и на бронзовом диске.
Вокруг алтаря двигалась высокая фигура в тёмных одеждах, напевая на незнакомом языке. Голос, глубокий и мелодичный, казался смутно знакомым. Фигура повернулась, и Ольга увидела лицо — молодое, красивое, с глазами цвета расплавленного золота. Глаза встретились с её взглядом, и губы тронула лёгкая улыбка:
— Ты пришла, — сказал незнакомец. — Я ждал тебя.
— Кто ты? — спросила Ольга.
— У меня много имён, — ответил он. — Но ты можешь звать меня Велеслав. А теперь подойди ближе. Мне нужно то, что ты принесла.
Ольга почувствовала, как бронзовый диск на её поясе нагревается, становится почти невыносимо горячим. Она инстинктивно прикоснулась к нему, и золотоглазый человек улыбнулся шире:
— Да, именно это. Часть целого. То, что соединит нас и освободит меня. Принеси его сюда, положи на грудь своего мужа, и я отпущу его. Простая сделка, разве нет?