Олег нахмурился:
— Ты говоришь о моём брате Ярополке?
— Не о нём самом, а о тех, кто его окружает, — уточнил Мирослав. — Бояре и воеводы, оставшиеся в Киеве, видят в разделе державы ослабление власти. Они хотят объединения земель под единым правлением — киевским.
— И Ярополк слушает их? — Олег почувствовал, как его сердце сжимается от тревоги.
Мирослав подошёл к костру и протянул руки к огню, словно желая согреться:
— Ярополк молод и неопытен. Он мудр не по годам, но слишком доверчив к тем, кто льстит его самолюбию. — Он поднял взгляд на Олега. — Особенно сейчас, когда княгиня Ольга при смерти.
— Бабушка умирает? — Олег был потрясён этой новостью. Несмотря на преклонный возраст Ольги, он никогда не задумывался о её смерти. Она казалась вечной, как сам Киев.
— Дни её сочтены, — кивнул Мирослав. — А с ней уходит последний сдерживающий фактор для киевских бояр. Они будут подталкивать Ярополка к объединению земель под его властью. И первой целью станут древлянские земли — ближайшие к Киеву.
Олег сел на камень, пытаясь осмыслить услышанное. События развивались слишком быстро — вчерашние знамения, сегодняшние вести от отца, и теперь этот таинственный посланник с пророчеством о грядущей опасности.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил он, внимательно глядя на Мирослава. — Может, ты сам один из киевских бояр, посланный посеять раздор между братьями?
Мирослав улыбнулся, но его голубые глаза остались серьёзными:
— Разумное сомнение, князь. На твоём месте я бы тоже не доверял незнакомцу с такими вестями. — Он достал из-за пазухи свёрток. — Но вот доказательство моих слов.
Олег развернул ткань и увидел письмо, запечатанное печатью киевского тысяцкого Блуда, одного из ближайших советников Ярополка.
— Откуда это у тебя? — спросил он, разглядывая нетронутую печать.
— Я умею быть невидимым, когда нужно, — пожал плечами Мирослав. — Прочти. Это послание тайному гонцу, который должен встретиться с одним из твоих бояр.
Олег сломал печать и развернул пергамент. По мере чтения его лицо мрачнело. В письме Блуд прямо обсуждал возможность тайного соглашения с некоторыми древлянскими боярами, недовольными правлением Олега. Им предлагалось поддержать Ярополка, когда тот решит «восстановить единство русских земель».
— Предательство, — тихо произнёс Олег, сжимая пергамент в руке. — Но кто из моих людей замешан в этом?
— Имя не названо, — ответил Мирослав. — Блуд слишком хитёр, чтобы доверить такие сведения бумаге. Но это кто-то из близких к тебе людей, кто-то, кого ты считаешь верным.
Олег поднял взгляд на своего собеседника:
— Почему ты помогаешь мне? Если ты был с Ярополком в Киеве, почему не на его стороне?
Мирослав долго смотрел на огонь, прежде чем ответить:
— Я не на чьей стороне, князь. Я видел слишком много войн и междоусобиц, чтобы желать ещё одной. — Он перевёл взгляд на Олега. — Особенно братоубийственной. Такие войны оставляют раны, которые не заживают поколениями.
— Ты говоришь как старец, проживший сотню лет, — заметил Олег. — Но выглядишь не намного старше меня.
— Возраст не всегда измеряется годами, — загадочно ответил Мирослав. — Иногда он измеряется опытом и знаниями. — Он присел рядом с Олегом. — Я пришёл не только предупредить, но и посоветовать. Есть способы избежать войны, если действовать мудро.
— Я слушаю, — кивнул Олег, ощущая, что слова этого странного человека стоит принять всерьёз.
— Укрепляй связи с местными племенами, — начал Мирослав. — Древляне уважают тебя за почитание их обычаев. Используй это. Проводи больше обрядов, подобных сегодняшнему, приглашай старейшин на советы. Пусть видят в тебе не только киевского ставленника, но и своего природного князя.
Олег кивнул — это совпадало с тем, что он и сам планировал делать.
— Второе, — продолжил Мирослав. — Найди предателя в своём окружении. Не действуй открыто, но наблюдай внимательно. Кто слишком часто ездит в Киев? Кто получает оттуда дары? Кто настраивает тебя против брата?
— Таких немало, — мрачно заметил Олег. — Древлянские бояре до сих пор помнят месть моей бабки и не любят киевлян.
— Тогда ищи того, кто изменил своё мнение недавно, — посоветовал Мирослав. — Предатели часто стараются скрыть измену чрезмерным усердием.