— А третий совет? — спросил Олег, уже догадываясь, что будет дальше.
— Ищи союза с Владимиром, — подтвердил его догадку Мирослав. — Твой младший брат в Новгороде может стать противовесом растущей власти Ярополка. Вместе вы сильнее, чем поодиночке.
Олег задумался. Он не был близок с Владимиром — разница в возрасте и расстояние между их уделами мешали установлению тесных связей. Но в словах незнакомца была логика.
— Я пошлю гонцов в Новгород, — решил он. — Предложу Владимиру союз против любого, кто нарушит отцовский раздел земель.
— Мудрое решение, — кивнул Мирослав. — Но будь осторожен с гонцами. Они не должны привлекать внимания киевских лазутчиков.
Олег почувствовал, как в нём растёт уважение к этому странному человеку с голубыми глазами. Его советы были разумны, а предостережения своевременны.
— Ты говоришь, что был с моим отцом при взятии Саркела, — сказал князь. — Каков он сейчас? Здоров ли? В силе?
— Великий князь полон энергии и планов, — ответил Мирослав. — Победа над хазарами окрылила его. Но… — он сделал паузу. — Я вижу в нём опасную беспечность. Как будто успех убедил его в собственной неуязвимости.
— Отец всегда был таким, — вздохнул Олег. — Он верит только в свой меч и в удачу.
— Иногда даже самый острый меч бессилен против судьбы, — тихо произнёс Мирослав, и в его голосе прозвучала странная нота — словно он говорил о чём-то, что уже видел. — Но не будем о грустном. Твой отец сейчас на вершине славы, и это главное.
Они замолчали, глядя на догорающий костёр. Вечерняя прохлада усиливалась, но Олег не замечал холода, погружённый в свои мысли.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросил он наконец. — Возвращаешься в Киев?
Мирослав покачал головой:
— Нет. Моё присутствие там может вызвать подозрения. Я направляюсь в Новгород.
— К Владимиру? — догадался Олег.
— Да, — подтвердил Мирослав. — У меня есть вести и для него. — Он встал, собираясь уходить. — Я пробуду с тобой ещё день или два, если позволишь. Хочу увидеть, как ты отреагируешь на мои советы.
— Будь моим гостем, — кивнул Олег, тоже поднимаясь. — В тереме найдётся место для мудрого человека.
Они спустились с холма в наступившей темноте. Звёзды ярко светили на чистом небе, указывая путь. Олег чувствовал странное умиротворение, несмотря на тревожные вести. Присутствие Мирослава действовало успокаивающе, словно он был не просто советником, а неким защитником, посланным высшими силами.
— Знаешь, — сказал Олег, когда они были уже у подножия холма, — сегодня, перед твоим приходом, я видел твоё лицо в пламени костра. Как будто огонь показал мне твой образ.
Мирослав остановился и внимательно посмотрел на князя:
— Это хороший знак. Значит, боги благословляют нашу встречу. — Он помолчал, а затем добавил: — Иногда они посылают вестников тем, кто в опасности. Особенно если эта опасность может нарушить равновесие в мире.
— Ты говоришь о себе как о вестнике богов? — Олег не знал, шутит Мирослав или говорит серьёзно.
— Я всего лишь путник, который видел многое, — улыбнулся тот. — Но иногда даже простой путник может оказаться там, где он нужнее всего. — Он положил руку на плечо князя. — Доверься своим инстинктам, Олег. Они редко обманывают.
Следующие два дня Олег провёл в обществе своего таинственного гостя. Мирослав не стремился выделяться, держался скромно, но к его словам прислушивались все, от слуг до бояр. Было в нём какое-то внутреннее достоинство, которое невозможно подделать.
Они много говорили о положении дел в державе, о планах Святослава на дунайские земли, о настроениях в Киеве и Новгороде. Мирослав обладал удивительной осведомлённостью для человека, который, по его словам, был всего лишь странствующим купцом.
— Как тебе удаётся знать так много? — спросил однажды Олег, когда они были одни в княжеских покоях.
— Я умею слушать, — просто ответил Мирослав. — Люди рассказывают больше, чем сами осознают, особенно если чувствуют, что их действительно слушают.
— И всё же, — настаивал Олег. — Ты знаешь вещи, которые не расскажет любой встречный. Тайные планы, замыслы князей и бояр… Кто ты на самом деле?
Мирослав долго смотрел на него своими необычными голубыми глазами, словно решая, сколько можно открыть: