Святослав удовлетворённо кивнул и отправил гонца к основным силам с вестью о том, что переправа обеспечена. Через час началась подготовка — рыбаки спускали лодки на воду, дружинники делились на группы, распределяя, кто в каком порядке будет переправляться.
Мирослав наблюдал за приготовлениями, стоя на берегу. К нему подошёл Святослав:
— Ты снова оказался прав, купец. Твои познания о здешних краях поистине удивительны.
— Я рад быть полезным, княже, — ответил Мирослав. — Итиль падёт так же, как и Саркел, вот увидишь.
— А что дальше? — задумчиво спросил Святослав. — После падения Хазарии?
— Весь восток будет открыт для русской торговли, — сказал Мирослав. — Путь на Каспий, в Персию, возможно даже до Индии… Огромные богатства ждут тех, кто сумеет воспользоваться этой возможностью.
— Богатства… — протянул Святослав. — Они хороши, но меня больше влечёт слава. Великие походы, новые земли, битвы, о которых будут слагать песни.
— На западе тоже есть куда стремиться, — заметил Мирослав. — Земли болгар, византийские владения…
— Дунай, — подхватил Святослав, и глаза его загорелись. — Я слышал, что земли на Дунае плодородны и богаты. А главное — расположены на перекрёстке путей, как в центре паутины, соединяющем все страны света.
— Это правда, — кивнул Мирослав. — Но там тебя ждут сильные противники. Болгары храбры и многочисленны, а Византия… Византия не хазарский каганат. Её могущество основано не только на силе оружия, но и на хитрости дипломатии.
— Я не боюсь ни того, ни другого, — уверенно заявил Святослав. — Русский меч прорубит путь через любые преграды.
Мирослав внимательно посмотрел на князя:
— Не всегда силой можно добиться цели, Святослав. Иногда нужны терпение и хитрость.
— Это говорит во мне мать? — с лёгким раздражением спросил князь. — Ты так похож на неё в своих речах, Мирослав. «Будь осторожен, думай о последствиях, не рискуй понапрасну…» Я слышал эти наставления с детства.
— И была ли княгиня Ольга не права в своих предостережениях? — тихо спросил Мирослав.
Святослав не ответил, лишь хмыкнул и отвернулся, глядя на реку, где уже готовились первые лодки с дружинниками.
Переправа прошла успешно, без единой потери. К закату всё войско Святослава было на противоположном берегу, готовясь к штурму Итиля на следующий день. Разведчики докладывали, что в городе царит паника — многие богатые хазары бежали, захватив с собой всё, что могли унести, оставшиеся готовились к обороне, но без особой надежды на успех.
Вечером в походном шатре Святослава собрались воеводы для обсуждения плана штурма. Мирослав, как обычно, сидел чуть в стороне, внимательно слушая, но не вмешиваясь без необходимости.
— Стены Итиля не так крепки, как в Саркеле, — говорил Свенельд, указывая на грубый план города, начертанный на куске пергамента. — Их можно взять прямым штурмом с нескольких сторон.
— А что с гарнизоном? — спросил Святослав.
— По словам лазутчиков, не более двух тысяч воинов, — ответил другой воевода. — Многие из них наёмники, которые скорее побегут, чем погибнут за хазарское золото.
— Значит, берём город решительным ударом на рассвете, — подытожил князь. — Главный удар с востока, где стены ниже, отвлекающие атаки с севера и юга.
Воеводы согласно закивали, обсуждая распределение сил и порядок штурма. Мирослав же сохранял задумчивое выражение лица, что не укрылось от внимания Святослава.
— Ты выглядишь обеспокоенным, Мирослав, — заметил князь. — Видишь опасность, которую мы упустили?
Все повернулись к «купцу», ожидая его ответа. Мирослав встретил эти взгляды спокойно:
— Я думаю о том, что будет после взятия города, княже. Итиль — не просто крепость, а столица, в которой живут тысячи мирных жителей. Как мы поступим с ними?
— Как с побеждёнными, — пожал плечами один из молодых воевод. — Мужчин — под меч, женщин и детей — в полон, добычу — в обоз.
— Это обычай войны, — согласно кивнул другой. — Так поступают все.
Мирослав покачал головой:
— Итиль — не обычный город. В нём живут не только хазары, но и представители многих народов: евреи, мусульмане, христиане. Купцы из разных стран, ремесленники, чья работа ценится во всём мире. Уничтожив их, мы не только лишимся возможной дани, но и навлечём на себя гнев многих держав.