Мирослав хотел незаметно пройти мимо, но Свенельд заметил его и окликнул:
— Эй, купец! Иди к нам, выпей за победу русского оружия!
Отказаться было невозможно. Мирослав вошёл в таверну и сел за стол к воеводе и его товарищам. Ему тут же налили кубок крепкого хазарского вина.
— За великую победу! — провозгласил Свенельд. — За князя Святослава и русскую дружину!
Все выпили. Мирослав отпил немного, больше для виду. Он не любил терять ясность мысли, особенно в потенциально опасных ситуациях.
— Ты не очень-то радуешься победе, купец, — заметил Свенельд, прищурившись. — Или тебе жаль хазар?
— Я радуюсь победе Руси, — спокойно ответил Мирослав. — Но думаю уже о завтрашнем дне. О том, что ждёт нас дальше.
— А что нас ждёт, по-твоему? — с лёгкой насмешкой спросил Свенельд.
— Новые походы, новые битвы, — ответил Мирослав. — Князь уже смотрит на запад, к Дунаю.
— И правильно делает! — воскликнул один из молодых дружинников. — Болгары давно напрашиваются на хорошую трёпку!
— А что скажет Византия? — задал вопрос Мирослав. — Император не будет рад видеть русское войско у своих границ.
— Пусть дрожит в своём Константинополе! — рассмеялся другой воин. — Не вечно Царьграду стоять неприступным. Может, скоро и до него дойдёт очередь!
Свенельд не присоединился к общему веселью. Он внимательно смотрел на Мирослава:
— Ты опасаешься византийцев? Думаешь, они представляют угрозу?
— Я опасаюсь не столько их оружия, сколько их хитрости, — ответил Мирослав. — Византийцы редко сражаются сами, если могут найти кого-то, кто сделает это за них.
— Например? — прищурился Свенельд.
— Например, печенегов, — сказал Мирослав. — Народ жестокий и воинственный, всегда готовый к набегу за хорошую плату. А земли хазар, которые мы только что завоевали, граничат с их кочевьями.
По лицу Свенельда пробежала тень беспокойства, но он быстро спрятал её за напускной бравадой:
— Не страшны нам степные дикари! Мы бивали и не таких.
— На своей земле, с крепостями за спиной — да, — согласился Мирослав. — Но что, если они ударят, когда наше войско будет далеко, на Дунае? Когда между князем и Киевом будут сотни вёрст степей и лесов?
Свенельд нахмурился:
— К чему ты клонишь, купец? Хочешь посеять сомнения в нашей победе?
— Я хочу, чтобы победа была полной и окончательной, — твёрдо сказал Мирослав. — А для этого нужно думать не только о славе сегодняшнего дня, но и о безопасности завтрашнего.
Воевода внимательно посмотрел на него, словно видя впервые:
— Ты странный человек, Мирослав. Говоришь как воевода или князь, а не как купец. Рассуждаешь о стратегии и дипломатии, словно всю жизнь только этим и занимался.
— Я многому научился в своих странствиях, — с лёгкой улыбкой ответил Мирослав. — В том числе и тому, что победа может обернуться поражением, если не думать на шаг вперёд.
— Ты напоминаешь мне кого-то, — задумчиво произнёс Свенельд. — Никак не могу вспомнить, кого именно, но чувствую, что мы встречались раньше.
— Вряд ли, — спокойно возразил Мирослав. — Я давно не был в русских землях.
— И всё же… — Свенельд прищурился, пытаясь вспомнить. — Эти глаза… Такие же голубые, как у того странника, который приходил к князю Игорю перед его последним походом на греков.
Мирослав слегка напрягся, но ничем больше не выдал своего волнения:
— Многие северяне голубоглазы. Это не редкость.
— Дело не в цвете, — покачал головой Свенельд. — А в том, как ты смотришь. Словно видишь не только нас, но и что-то за нами… что-то, недоступное обычному взгляду.
Мирослав встал, понимая, что разговор заходит на опасную территорию:
— Прости, воевода, но мне пора. День был долгим, а завтра много дел.
— Конечно, — кивнул Свенельд, не отводя от него взгляда. — Иди. Но знай: я буду внимательно следить за тобой, купец. Очень внимательно.
Мирослав поклонился и вышел из таверны. На улице было уже совсем темно, только факелы русских дозоров освещали перекрёстки. Он быстрым шагом направился к своему временному жилищу, размышляя о том, что разговор со Свенельдом принял нежелательный оборот.