*(Владимир)*
Третий день пути выдался особенно тяжелым. Осенние дожди превратили дороги в сплошное месиво грязи, лошади с трудом тащили всадников, а пешие воины вязли в болотистой почве по колено. Владимир ехал во главе колонны, то и дело оглядываясь на своих людей, видя их усталость, но не решаясь дать долгий привал — каждый час промедления мог стоить жизни Олегу.
— Князь, — подъехал к нему Ратмир, один из старших воевод, — люди выбиваются из сил. Может быть, стоит остановиться до утра? В темноте мы все равно далеко не уйдем.
Владимир посмотрел на небо, где сквозь тучи пробивались последние лучи заходящего солнца:
— Еще пара часов, и встанем лагерем у реки. Там будет удобное место для ночлега.
— Слушаюсь, — кивнул Ратмир, но в его голосе слышались сомнения.
Владимир понимал его опасения. Форсированный марш изматывал войско, но что еще хуже — они до сих пор не получали вестей от Олега. Последний гонец пришел три дня назад, а с тех пор — полная тишина. Это могло означать что угодно: от того, что Искоростень в осаде и гонцы не могут пробиться, до худшего — что город уже пал.
К концу дня дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Когда колонна наконец остановилась на берегу небольшой речки, воины больше походили на измученных бродяг, чем на грозную дружину.
— Развести костры под навесами, — приказал Владимир. — Выставить двойную стражу. И пусть лошадей досуха оботрут — завтра нам нужны здоровые кони.
Пока дружинники разбивали лагерь, к Владимиру подошел Эйрик, предводитель варяжских наемников. Рыжебородый воин выглядел не менее усталым, чем все остальные, но в его глазах горела неугасимая решимость.
— Князь, мои люди готовы идти и ночью, если потребуется, — сказал он. — Варяги не боятся дождя и темноты.
— Знаю, — благодарно кивнул Владимир. — Но толку от нас будет мало, если мы придем к Искоростеню полумертвыми от усталости. Нет, переждем ночь. А на рассвете — снова в путь.
Эйрик хотел что-то возразить, но в этот момент их разговор прервал крик часового:
— Всадник! Один, издалека!
Все обернулись в сторону, откуда доносился топот копыт. Сквозь завесу дождя можно было различить силуэт одинокого всадника, спешившего к лагерю.
— Впустить его, — приказал Владимир. — Но осторожно. Пусть сначала назовется.
Всадник оказался древлянским дружинником, запыленным и измученным долгой дорогой. Его конь едва держался на ногах, а сам он покачивался в седле от усталости.
— Князь Владимир! — выдохнул он, спешившись. — Несу весть от… от князя Олега…
— Говори! — резко сказал Владимир, чувствуя, как сердце сжимается от дурного предчувствия.
— Искоростень пал, — тяжело произнес гонец. — Три дня назад. Ярополк взял город штурмом. Князь Олег… — он замялся.
— Что с Олегом? — побелевшими губами спросил Владимир.
— Жив. Ярополк предложил ему изгнание, и князь согласился. Сейчас он идет к варягам с теми, кто остался ему верен.
В лагере воцарилась мертвая тишина. Только слышался шум дождя и треск костров под навесами. Владимир стоял неподвижно, переваривая услышанное.
— Сколько людей потерял Олег? — наконец спросил он.
— Немного, — ответил гонец. — Город сдался быстро. Говорят, воевода Малк открыл ворота изнутри, заключив тайный договор с киевлянами.
— Предательство… — процедил сквозь зубы Ратмир. — Проклятые изменники!
Владимир молчал, но его лицо становилось все мрачнее. Планы рухнули в одночасье. Вместо помощи союзнику они теперь оказались в положении следующей мишени для Ярополка.
— Что еще знаешь? — спросил он гонца. — Где сейчас войско Ярополка?
— Князь оставил в Искоростене гарнизон, а сам с основными силами движется к северу, — ответил древлянин. — Говорят, он намерен идти на Новгород.
— На Новгород? — удивился Эйрик. — Но это же…
— Это логично, — перебил его Владимир. — Олег больше не соперник. Теперь я единственное препятствие на пути Ярополка к единовластию.
Он обернулся к своим воеводам:
— Собрать военный совет. Немедленно. Ситуация кардинально изменилась.
В большой палатке, наспех поставленной для совета, собрались все командиры — новгородские воеводы, предводители варяжских отрядов, старшие дружинники. При свете масляных светильников их лица выглядели мрачными и напряженными.