— Что ты знаешь о Рогнеде? — спросил Владимир, когда они проехали уже несколько верст.
— Красива, умна, горда, — ответил Мирослав. — Получила хорошее образование, знает грамоту, разбирается в политике. Ее отец видит в ней не просто дочь, а политический инструмент.
— Значит, брак с ней будет выгоден обеим сторонам?
— Если сумеешь убедить Рогволода, что ты достойный партнер, — сказал Мирослав. — А для этого нужно показать силу, а не слабость.
Владимир кивнул, понимая намек. Переговоры с Рогволодом будут не просто дипломатической встречей, а испытанием на прочность. И от их исхода зависит не только его личная судьба, но и будущее всей Руси.
Дорога к Полоцку лежала через густые леса и болотистые низины. Отряд двигался быстро, стараясь опередить возможную погоню от Ярополка. Каждый понимал важность миссии и готов был рисковать жизнью ради успеха.
А где-то позади, у стен Новгорода, уже разворачивались события, которые определят, станет ли этот рискованный план спасением или катастрофой для молодого князя.
*(Рогнеда)*
Принцесса Рогнеда стояла у высокого окна терема, глядя на утренний туман, стелющийся над водами Западной Двины. В воздухе чувствовалась приближающаяся зима — листья на деревьях пожелтели, а по утрам трава покрывалась серебристым инеем. Полоцк готовился к долгим холодным месяцам, но княжеский двор жил предчувствием важных перемен.
— Дочь моя, — раздался за спиной знакомый голос отца, — о чем задумалась так рано?
Рогнеда обернулась к князю Рогволоду — статному мужчине средних лет с седеющей бородой и проницательными серыми глазами. Полоцкий князь слыл одним из мудрейших правителей северных земель, умевшим лавировать между сильными соседями и сохранять независимость своего княжества.
— Думаю о письме новгородского князя, — ответила Рогнеда. — О его предложении союза. Что ты собираешься ответить, отец?
Рогволод подошел к окну и встал рядом с дочерью:
— А что думаешь ты? В конце концов, речь идет о твоей судьбе.
Рогнеда задумалась. Ей было девятнадцать лет — для княжеской дочери уже пора серьезно думать о замужестве. Несколько сватов уже приезжали в Полоцк, но отец не торопился с решением, понимая важность политического союза, который принесет брак дочери.
— Владимир Святославич молод, — медленно произнесла она. — Ему только двадцать два года. И правит он всего три года.
— Но уже показал себя как умелый правитель, — заметил Рогволод. — Новгородцы его уважают, а это дорогого стоит. Не каждому князю удается найти общий язык с вечевым городом.
— Да, но он младший сын Святослава, — возразила Рогнеда. — У него есть два старших брата, один из которых — великий князь киевский. Какие у него перспективы?
Рогволод хмыкнул:
— В том-то и дело, что отношения между братьями, судя по всему, далеки от идеальных. И если между ними разгорится серьезная вражда…
— То нам лучше держаться в стороне, — закончила мысль Рогнеда. — Зачем втягиваться в их междоусобицы?
— Не так просто, дочь моя, — покачал головой князь. — Нейтралитет хорош, когда силы сторон примерно равны. Но если одна из них начнет явно побеждать, нейтральные окажутся следующими на очереди для покорения.
Рогнеда понимала логику отца. Полоцкое княжество было сильным, но не настолько, чтобы в одиночку противостоять объединенной Руси под властью одного правителя. Союз с одним из братьев мог стать гарантией независимости.
— А что, если предложение поступит и от Ярополка? — спросила она. — Он старший, у него больше земель и войск.
— Тогда будем выбирать, — ответил Рогволод. — Но пока выбор не стоит. Ярополк занят укреплением своей власти, а Владимир активно ищет союзников.
Их разговор прервал стук в дверь. Вошел старый боярин Изяслав, ближайший советник князя.
— Прости, что беспокою, князь, — сказал он, — но прибыли важные вести. Гонец от наших лазутчиков в Киеве.
— Говори, — разрешил Рогволод.
— Ярополк Святославич выступил с войском против своего брата Олега. Искоростень пал три дня назад. Олег либо погиб, либо бежал — точных сведений нет.
Рогнеда почувствовала, как учащается сердцебиение. События развивались быстрее, чем ожидалось.