— Пятьсот марок серебра авансом, еще столько же по окончании службы, — назвал цену конунг. — Плюс содержание воинов в походе.
Владимир быстро подсчитал в уме. Такие деньги у него были, но потратить их означало остаться почти без средств.
— Дорого, — сказал он. — И нет гарантий, что воины будут верно служить.
— Гарантия — мое слово, — оскорбился Олаф. — А если цена не устраивает, ищи людей в другом месте.
Мирослав наклонился к Владимиру и что-то тихо сказал ему на ухо. Князь кивнул:
— Хорошо. Но с условием: половину платы — сейчас, половину — когда вернемся в русские земли.
— И если не вернетесь? — хитро спросил Олаф.
— Тогда мои люди расплатятся трупами, — жестко ответил Владимир. — А это тоже имеет ценность для воинов, ищущих славы.
Конунг рассмеялся:
— Мне нравится твой ответ, русич! Согласен. Но воинов дам не всех сразу — сначала два отряда по сто человек. Покажешь, как умеешь ими управлять, получишь остальных.
Сделка была заключена. Владимир получал в распоряжение двести варяжских воинов под командованием ярла Свейна — молодого честолюбца, мечтавшего о собственном королевстве.
Три дня спустя новое войско было готово к походу. Двести варягов — рослые, светловолосые мужчины в кольчугах и шлемах — выглядели грозно. К ним присоединилась сотня воинов Владимира, и теперь у него было триста человек.
— Когда выступаем? — спросил Свейн.
— Как только погода наладится, — ответил Владимир. — Нужно добраться до русских земель до начала зимы.
— А план действий?
Владимир развернул карту:
— Сначала Новгород. Нужно выяснить, что там происходит, кто держит город. Потом — решать по обстоятельствам.
— А если Новгород в руках врагов? — спросила Рогнеда.
— Тогда возьмем его штурмом, — сказал Свейн. — Мои воины не боятся крепостных стен.
Мирослав, изучавший карту, поднял голову:
— Есть другой вариант. Если Новгород занят, можно начать с более мелких городов. Собрать силы, привлечь местных союзников, а потом уже идти на большие цели.
— Мудрый совет, — согласился Владимир. — Но сначала нужно узнать, что происходит дома.
Отплытие состоялось на следующий день. Три корабля вышли из гавани Бирки ранним утром, когда туман еще стелился над водой. Владимир стоял на корме флагманского драккара, глядя на исчезающий в дымке берег Швеции.
— Жалеешь, что согласилась на этот поход? — спросил он Рогнеду.
— Нет, — покачала головой она. — Лучше неизвестность в пути, чем безнадежность в плену.
— А если мы проиграем? Если Ярополк окажется сильнее?
— Тогда хотя бы проиграем с честью, — ответила Рогнеда. — Сражаясь за то, во что верим.
Плавание обратно прошло спокойнее — осенние штормы еще не начались, а ветер был попутным. Через пять дней показались знакомые берега — устье реки, ведущей к Ладоге и далее к Новгороду.
— Домой, — тихо сказал Владимир, увидев родную землю.
Но каким он найдет свой дом? Что ждет его в Новгороде — верные друзья или враги? Скоро он это узнает. А пока корабли медленно поднимались по реке, неся изгнанного князя навстречу его судьбе.
За кормой оставались варяжские земли, где он провел долгие месяцы изгнания. Впереди лежала Русь — родная, но, возможно, уже чужая. И где-то там его ждал брат Ярополк, готовый сразиться за право называться единственным наследником Святослава.
Последняя битва за отцовское наследство приближалась. И исход ее решит не только судьбу двух братьев, но и будущее всей русской земли.
*(Добрыня)*
Осенний ветер гнал желтые листья по площади новгородского детинца, где Добрыня стоял на крепостной стене, вглядываясь в даль. Уже второй год он управлял городом в отсутствие племянника, и каждый день приносил новые тревоги. Гонцы от Ярополка становились все настойчивее в своих требованиях покорности, а сам киевский князь, по слухам, готовил большое войско для похода на север.
— Дядя, — раздался за спиной молодой голос.
Добрыня обернулся. К нему поднимался Константин, сын его старшего брата, служивший теперь одним из воевод новгородской дружины.
— Что нового? — спросил Добрыня.
— Гонец от южных застав. Видели большой отряд всадников, движущихся с севера по Волхову. Не киевляне — знамена незнакомые.