— Что ты собираешься делать? — спросила Хельга. — Предупредить Рюрика?
Хотен помолчал, взвешивая варианты. Наконец произнёс:
— Сначала я должен быть уверен. Нельзя выдвигать обвинения, основываясь только на подслушанном разговоре. Завтра я отправлю пару доверенных людей проследить за этими двумя. Если они действительно люди Ингвара и замышляют что-то против Рюрика, мы узнаем.
— А если они нападут раньше? — возразила Хельга. — Ты слышал, как Рюрик говорил о своих планах. Если Ингвар узнает о них...
— Ингвар уже знает, — перебил её Хотен. — Такие вещи невозможно удержать в тайне долго. Вопрос в том, что он собирается предпринять. И здесь, в поселении, полном наших сторонников, даже его люди не рискнут открыто атаковать.
Он заметил беспокойство на лице дочери и смягчился:
— Я пошлю ночную стражу к кораблю Рюрика, под предлогом обычной охраны гостей. Это должно предотвратить любые внезапные нападения.
— Можно мне поговорить с Рюриком завтра? — неожиданно спросила Хельга. — Я могла бы осторожно предупредить его быть настороже, не раскрывая всего, что мы знаем.
Хотен внимательно посмотрел на дочь:
— Почему тебя так беспокоит его безопасность? Ты его едва знаешь.
Хельга почувствовала, как краска приливает к лицу:
— Я просто думаю о нашей репутации. Если конунг Рюрик будет убит в нашем поселении, никто больше не будет считать его безопасным местом для торговли.
Объяснение звучало разумно, но Хотен, казалось, не вполне поверил ей. Тем не менее, после паузы он кивнул:
— Хорошо. Ты можешь поговорить с ним завтра, когда он придёт обсуждать детали нашего возможного сотрудничества. Но будь осторожна в словах. Не обвиняй напрямую, просто намекни на возможную опасность.
Хельга улыбнулась, довольная согласием отца. Она сама не вполне понимала, почему так стремится предупредить Рюрика. Возможно, дело было в том огне, который она видела в его глазах, когда он говорил о своих планах. В нём было что-то особенное, что-то, достойное защиты.
***
Следующее утро выдалось ясным и прохладным. Хельга проснулась рано, едва первые лучи солнца проникли в её комнату. Она тщательно оделась, выбрав своё лучшее платье из тонкой шерсти, окрашенной в глубокий синий цвет, подчёркивающий цвет её глаз. Поверх накинула вышитый по краям плащ, застегнув его серебряной фибулой — подарком отца с последней торговой поездки.
Спустившись вниз, она обнаружила, что дом уже полон активности. Слуги готовили зал для приёма гостей, Ярослава руководила приготовлением угощений, а Хотен негромко разговаривал с двумя своими доверенными охранниками в углу комнаты. Судя по серьёзным выражениям лиц, речь шла о вчерашних подозрительных незнакомцах.
При виде дочери Хотен прервал разговор и подошёл к ней:
— Ты рано встала, — заметил он, окидывая взглядом её наряд. — И, я смотрю, готовишься произвести впечатление.
— Просто хочу выглядеть подобающе для деловой встречи, — ответила Хельга, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо. — Ты сам всегда говорил, что внешний вид — важная часть переговоров.
Хотен хмыкнул, но не стал развивать тему:
— Рюрик прислал весть, что придёт к полудню. У нас есть время закончить приготовления.
— Твои люди нашли что-нибудь о тех двоих? — тихо спросила Хельга.
— Пока нет, — так же тихо ответил отец. — Но они обещали доложить до прихода Рюрика.
Хельга кивнула и направилась помогать матери с приготовлениями. Время тянулось мучительно медленно. Она то и дело бросала взгляд на солнце, отмечая его движение по небу, и прислушивалась к звукам снаружи, ожидая прихода гостя.
Наконец, когда солнце поднялось почти в зенит, снаружи послышались голоса и шаги. Вскоре в дом вошёл Рюрик в сопровождении двух своих воинов. На этот раз он был одет более формально — в тёмно-синий кафтан, расшитый серебряными нитями по краям, и плащ, скреплённый массивной золотой фибулой с рубином в центре. На поясе висел богато украшенный меч в ножнах из тиснёной кожи.