Никто в зале не шелохнулся. Все знали, что такая судьба ждёт любого, кто принесёт Ингвару дурные вести.
— Вытащите его отсюда, — бросил конунг слугам. — И пришлите ко мне моего сына. Немедленно.
Пока слуги торопливо выполняли приказ, Ингвар снова погрузился в созерцание огня. Его широкое лицо, обрамлённое седеющей бородой, заплетённой в две тугие косы, выражало сдерживаемую ярость. Но глаза, холодные голубые глаза настоящего северянина, оставались спокойными и расчётливыми.
Рюрик становился слишком серьёзной проблемой. Молодой выскочка, пришедший словно из ниоткуда, за последние годы собрал вокруг себя слишком много союзников, захватил слишком много торговых путей. А теперь ещё и готовился к экспансии на восток — в земли, которые Ингвар давно считал своей будущей добычей.
Всё это нужно было пресечь, пока не стало слишком поздно. Но как? Прямая атака теперь, после провала засады, будет ожидаемой. Рюрик наверняка усилит охрану, подготовится к открытому конфликту.
Нужен был другой подход. Что-то, чего молодой конунг не ожидает.
Его размышления прервал приход сына. Бьёрн был высоким молодым воином с каштановыми волосами и чертами лица, больше напоминавшими черты его покойной матери, чем отца. Он остановился на почтительном расстоянии, заметив тело Хаскульда, которое как раз выносили из зала.
— Ты звал меня, отец? — спросил он, делая вид, что не заметил мертвеца.
— Да, — кивнул Ингвар. — Садись. Нам нужно поговорить о твоём друге Рюрике.
Бьёрн напрягся, но послушно сел на скамью напротив отца.
— Он не мой друг, — сказал он. — Мы просто знакомы по торговым делам.
— Достаточно знакомы, чтобы ты возражал против моего плана устранить его, — холодно заметил Ингвар. — Достаточно, чтобы предупредить его о готовящейся засаде?
Бьёрн побледнел:
— Я не предупреждал его, — твёрдо сказал он. — Я лишь говорил, что честный вызов лучше подлого убийства. Что в открытом бою мы могли бы...
— В открытом бою?! — Ингвар с грохотом опустил кулак на стол. — Ты говоришь как наивный мальчишка, а не как сын конунга! В открытом бою мы потеряем десятки воинов. Зачем, если можно убрать одного человека тихо?
— Потому что так поступают трусы, а не воины, — ответил Бьёрн, и в его голосе зазвучала сталь. — Наши деды бросали вызов врагам в лицо, а не посылали убийц под покровом ночи.
Ингвар долго смотрел на сына тяжёлым взглядом. Потом медленно покачал головой:
— Наши деды умирали молодыми, Бьёрн. А те, кто был умнее, — строили королевства. Я хочу быть среди вторых.
Он наполнил два рога медовухой и один протянул сыну:
— Выпей со мной. И послушай внимательно, потому что я скажу это только один раз.
Бьёрн нерешительно взял рог. Он знал крутой нрав отца и то, как тот не терпит возражений. Но он также знал, что в глазах других воинов конунг, использующий подлые методы, теряет уважение. И он не хотел, чтобы его отец стал таким правителем.
— Восточные земли, — начал Ингвар после долгого глотка, — это не просто ещё один торговый маршрут. Это будущее, Бьёрн. Представь себе реки, по которым течёт не вода, а серебро. Представь шёлк, пряности, рабов, меха — всё, что только пожелаешь. Представь земли, настолько богатые, что они могут сделать нас королями, а не просто прибрежными налётчиками.
Его глаза загорелись, когда он говорил, и Бьёрн невольно заслушался. Когда Ингвар говорил так, он понимал, почему люди следуют за его отцом, несмотря на его жестокость.
— Я знаю о твоих мечтах, отец, — осторожно произнёс Бьёрн. — Но разве нельзя достичь этого без войны с Рюриком? Восток огромен. Хватит места для многих конунгов.
Ингвар горько рассмеялся:
— Ты совсем не понимаешь Рюрика, если так думаешь. Он не хочет делиться. Не хочет сотрудничать. Он хочет быть единственным королём тех земель. И знаешь, что? Он достаточно умён и харизматичен, чтобы добиться этого. Если мы не остановим его сейчас.