— А что с Ингваром? — спросил Трувор, возвращаясь к насущной проблеме. — После провала покушения он не успокоится. Будет готовить новый удар.
— Без сомнения, — согласился Виктор. — Но теперь он будет осторожнее. Воспользуется другими методами, не только грубой силой.
— Шпионы? — предположил Синеус.
— И предатели, — кивнул Виктор. — Он попытается посеять раздор среди нас, найти слабые места, подкупить или запугать кого-то из ближнего круга.
Рюрик нахмурился:
— Откуда такая уверенность? Ты говоришь так, словно уже видел его план.
Виктор мысленно упрекнул себя за излишнюю откровенность. Он действительно имел некоторые подозрения, основанные на своём опыте и знании человеческой природы. Но не мог объяснить это, не раскрывая больше о себе, чем был готов.
— Я знаю людей, подобных Ингвару, — ответил он уклончиво. — Они предсказуемы в своей непредсказуемости. После провала прямой атаки он попробует обходные пути.
— Значит, нам нужно быть готовыми и к этому, — решительно сказал Рюрик. — Никаких секретов друг от друга. Никаких решений в одиночку. Всё важное обсуждаем вместе, на совете.
Он обвёл взглядом собравшихся:
— Я хочу, чтобы каждый из вас был не просто моим подданным, но соратником. Человеком, которому я могу доверять, и который может доверять мне. Только так мы выстоим против всех угроз и построим то, о чём мечтаем.
Виктор наблюдал за лицами присутствующих. Он видел, как зажигаются глаза людей, как они выпрямляются, проникаясь словами молодого конунга. В этот момент он особенно остро чувствовал, почему выбрал именно Рюрика из всех людей, встреченных им за последние века. Этот юноша обладал даром вдохновлять, объединять, вести за собой — даром истинного лидера.
Совет продолжился обсуждением практических вопросов — сколько людей брать в экспедицию, какие запасы потребуются, как организовать охрану во время путешествия. Виктор участвовал в обсуждении, давая советы, основанные на своём опыте, но часть его разума была занята другими мыслями.
Он думал о том, что ждёт их на востоке. О землях, которые он знал лучше, чем признавался. О народах, живущих там, с их сложными взаимоотношениями, традициями, верованиями. О том, как введение в эту смесь такого катализатора, как Рюрик и его варяги, изменит весь исторический ландшафт.
Он помнил эти места с гораздо более ранних времён — когда первые славянские племена только осваивали эти территории, когда финно-угорские народы были единственными жителями северных лесов. Он был там и позже, с торговыми караванами хазар, с отрядами викингов, с византийскими дипломатами. Видел потенциал этих земель, расположенных на перекрёстке торговых путей, связывающих север и юг, запад и восток.
И теперь он возвращался туда снова. Но не как наблюдатель, а как участник, как один из архитекторов нового государства, которое, возможно, изменит лицо восточной Европы на столетия вперёд.
Эта мысль одновременно пугала и волновала его. За свою почти бесконечную жизнь он научился избегать слишком глубокой вовлечённости в людские дела. Он приходил и уходил, учил и направлял, но никогда не оставался надолго, никогда не привязывался слишком сильно. Это было его правилом, его защитой от боли потери, от горечи видеть, как умирают те, кого он успел полюбить.
Но с Рюриком и его братьями всё стало иначе. Возможно, дело было в том, что он впервые взял на себя роль не просто наставника, а приёмного отца. Или в том, что за последние столетия он слишком устал от своего одиночества и жаждал настоящей связи с кем-то. Или в самих братьях, в их необычных характерах и судьбах.
Так или иначе, он нарушил своё главное правило. Он заботился. И теперь должен был жить с последствиями.
— Виктор! — снова голос Рюрика вернул его к реальности. — Ты опять витаешь где-то в облаках. О чём ты думаешь?
— О будущем, — честно ответил он. — О том, что ждёт нас впереди.
— И что же? — с любопытством спросил Трувор.
Виктор улыбнулся загадочной улыбкой: