— Понимаю, — произнёс я. — Иногда только глава рода может решить возникающие вопросы.
— Именно так, Ярослав Константинович, — с некоторым облегчением согласился со мной Олег Сергеевич. — Именно так. Я ни в коем случае не хотел вас обидеть своим отказом. Просто… Обстоятельства, понимаете? Вам всегда рады в моём доме и вы можете приезжать в гости, когда вздумаете. Искренне надеюсь, что в будущем и я с семьёй смогу посещать ваши владения чаще.
— Обязательно сможете, ваше сиятельство, — уверенно ответил я. — Тогда до завтра?
— До завтра, ваша светлость, — ответил Корчаковский и я вернул телефон Пескарёву.
— Занят граф? — понятливо проворчал глава Себыкино. — Все жилы из него этот Истомин вытянул. Вроде и гон вместе пережили, а всё равно продолжает своё.
— У Михаила Юрьевича сейчас очень сложный период, — ответил я и, видимо, что-то такое проскользнуло в голосе, что Пескарёв саркастически усмехнулся. — Князь пытается восстановить своё влияние в первом круге Тверской аномальной зоны, но сейчас это ему сделать будет довольно сложно. Поэтому Истомин решил начать с тех, кто долгое время находился у него в подчинённом положении.
— Нехорошо, — нейтрально произнёс Олег Дмитриевич и искоса посмотрел на моё хмурое лицо.
— Нехорошо, — кивнул я. — Неправильно. Вы идите, Олег Дмитриевич. Там праздник уже начался. А я назад в имение поеду. Остались ещё незавершённые дела.
— А надо ли? — неожиданно спросил Олег. — Вы простите меня, ваша светлость, что лезу с советами. Но вы уже второй месяц без сна и отдыха носитесь, чтобы род из пропасти вырвать. То враги вокруг, то гон начался… А сейчас ведь хорошо всё. Ведь так? На границе спокойно, угрозы жизни и семье нет сиюминутной. Может я не знаю всего, да и не хочу знать — слишком это ответственность большая. Но из своего опыта по жизни скажу, что нельзя так. Иначе сгорите вы на бегу. А пользы от этого никому не будет. Переживаем мы за вас. Может хотя бы на один вечер дела оставите, да просто отдохнёте? Там и столы уже накрыли… Для дружины и для жителей отдельно. Даже Ратаи обещали приехать.
— А может ты и прав, Дмитрич, — прислушиваясь к гулу голосов в отдалении, неожиданно для себя самого ответил я. Постоянная гонка действительно утомляла. Постепенно терялась суть того, зачем я вообще всем этим занимаюсь. Текущие проблемы рода постепенно становились масштабнее. Я двигался по инерции, как запущенный судьбой снаряд. Тут убрать, там подправить, здесь решить… Многие понятия, которые разум считал непреложными и единственно важными, постепенно размывались.
Это не означало, что для меня потеряли значение сёстры или люди, доверившиеся роду Разумовских. Просто… Постепенно пропадала острота восприятия. Терялась связь с той основой, которая позволяла тебе чувствовать и сопереживать окружающим тебя людям. По этому пути когда-то пошёл Олимпий. Он считал его единственно верным, потому что Вершители были в сознании Олимпия высшими существами. И в итоге мой брат стал циничным чудовищем, способным пожертвовать тысячами жизней, чтобы удовлетворить свою прихоть. Чего только стоили его грандиозные и кровавые игры, подобие которых всё ещё существовало в современном мире.
— Ещё бы, Ярослав Константинович! — обрадовался внезапному успеху глава Себыкино. Он даже руки потёр в предвкушении. — Вот это обрадуются все! Вот это всем праздникам праздник будет!!!
Пескарёв, окрылённый моим согласием, унёсся вперёд. А когда я добрался до входа в жилую зону Себыкино, то все уже были в курсе, что князь решил провести вечер со своими подданными. И радости людей не было предела.
Я думал, что меня замучают тостами и беседами о бывшем и будущем величии рода Разумовских, но всё оказалось совсем нет так. Во двор многоэтажек, в которых не так давно ютилось всё население посёлка, да и всего владения, если на чистоту, стащили множество столов. Их расставили в хаотичном порядке, превратив весь внутренний двор в одну праздничную зону. Откуда-то притащили гирлянды и большие поисковые фонари. С десяток человек жарили шашлыки, женщины всем миром резали салаты, а мужики развешивали всякие штуки и расставляли мебель.
Меня старались вообще не трогать и только иногда я замечал, как очередной человек замирал в нескольких метрах от меня. Мужчина или женщина стояли несколько секунд, а потом молча уходили, не пытаясь начать со мной разговор. Все прекрасно понимали, что князь оказал жителям Себыкино огромную честь просто тем, что сел с ними за один стол. А для меня же это не было каким-то снисхождением. Просто времени никогда не оставалось на подобные вещи.