Губернатор нахмурился, проводил взглядом группу из трёх архимагов и командовавшего ими Ожегова, которые на ходу начали добавлять свои заготовки к защите княжны, а потом развернулся размял плечи. Его род славился умением атаковать врага сильнейшими в мире огненными заклинаниями, но и защиту Пожарские ставить умели не хуже.
Статус архимага не был пустым звуком. В небе появилась огненная искра, молниеносно развернувшаяся в непробиваемый купол диаметров в несколько сотен метров. Барьер накрыл не только все поезда из Индии, но и прилегающую территорию. Энергия защиты была направлена внутрь, и любая попытка пробить купол немедленно получала ответный удар аспектом Огня. Сам Евгений Александрович, как и его личная свита, не сдвинулись с места. Хотя Зейд поглядывал вслед удаляющимся бойцам Разумовского.
В какой-то момент со стороны первого вагона, где остался Ярослав Константинович, послышался странный треск. Стенки вагона слегка деформировались, оголяя тщательно уложенные ряды золотых слитков. Следом пришёл отголосок сильного заклинания на основе аспекта Смерти и в небо ударил рассеянный веер серых лучей.
— И всё? — невольно фыркнул Пожарский. — Стоило ли…
Договорить губернатор не успел. Слой золота на крыше развалившегося вагона не выдержал невидимого давления и потёк вниз. Едва образовалась сквозная дыра, в небо ударил столб серой такой плотности, о которой архимаг аспекта Огня никогда не слышал. Будто серое полотно выстрелило вверх до самого солнца.
Защиту светлейшего князя эта матери даже не заметила, а сам Евгений Александрович едва не рухнул без сознания от разрушившегося мгновенно барьера. Пожарский повел по сторонам налитыми кровью глазами и увидел лежащих без движения подчинённых. Только Водяной ещё пытался подняться, но он тоже быстро слабел.
— Что же это? — с трудом прохрипел губернатор. Следом за серой энергией пришли голоса. Они звали за собой. Они проклинали и обещали несметные богатства за помощь или избавление. Вот только большую часть бесплотных звуков архимаг Огня не понимал. Но даже так у него начала кружиться голова от внешнего давления.
Сколько продолжалась эта пытка сказать Пожарский бы не взялся, но внезапно всё закончилось. Серая материя всосалась обратно в остатки вагона, голоса стихли, и светлейший князь без сил рухнул на колени. Ни следа князя Разумовского в расплавленной золотой луже не осталось.
— Куда же ты ушёл, Сокол? — перед тем как потерять сознание, выдохнул Евгений Александрович. К в небо ударил из того же места фонтан раскалённого до бела огня, губернатор уже не увидел.
Где-то на Пути.
Периметр аспекта Жизни.
— Я просил тебя никогда не называть меня так, Патрокл, — постепенно приходя в себя, произнёс я. Взгляд окончательно очистился, и я увидел перед собой седого старика, который был настолько тонок, что его можно было посчитать прозрачным. Он был таким же точно при жизни. И горе тому, кто посчитал бы его слабым или умирающим. — Ты знаешь, что это ложь.
— Но это не меняет того, что мой лучший ученик во всех летописях записан, как уничтожитель городов и проклятие матерей, — скрипуче рассмеялся величайший лекарь всех времён. Он был стар уже тогда, когда я ещё только пришёл к нему сопливым мальчишкой. При этом я был на сто процентов уверен, что этот язвительный старик так и не умер. И оказался прав. Иного объяснения тому, что кто-то оказался в этой части Пути просто не было. — Историю пишут победители. А судя по этим писулькам — ты с треском проиграл. Я бы сказал, что тебя разнесли в клочья, если бы не та чехарда, что ты устроил после своей смерти. Даже тут трясло знатно.
— Ты давно здесь? — изучая своими чувствами окружающее пространство, спросил я.
— Где здесь и что такое давно, мальчик мой? — улыбнулся в ответ Патрокл и его лицо ненадолго превратилось в печёное яблоко. Целитель мог запросто придать своему телу вообще любой вид, но предпочитал именно этот образ. — Ты ещё не начал свою потасовку с братьями и сёстрами, когда я свободно ходил к Источнику Жизни. Для меня особой разницы нет, а время здесь силы не имеет.
— Какое восхитительное враньё! — не выдержав, рассмеялся я и старик напротив меня сердито нахмурился. — Ты всё так же любишь пустить пыль в глаза.
— С чего ты взял, что я вру? — поднял мохнатые брови Патрокл.
— Пойдём со мной, — тут же предложил я. — Люди многого достигли и тебе точно понравятся их изобретения. А медицина до каких высот развилась… Твои настойки сущий хлам на их фоне!