Тошнотворно аппетитный запах жареной плоти наполнил комнату. Орион рухнул на колени рядом со мной.
– Ты… – начал он и замолчал, потому что ответ явно был отрицательный.
– Ящик с инструментами, – сказала я. – Слева. Пакет.
Он откинул крышку, порылся в ящике, не удосужившись хотя бы взглядом проверить содержимое, и достал белый конверт. Разорвав его, Орион извлек кусок тонкой льняной ткани. Мама сделала ее для меня своими руками, от начала до конца – вскопала делянку, собрала урожай, спряла нитки и соткала ткань, все время напевая исцеляющие заклинания.
– Вытри кровь одной стороной, – прошептала я.
Лицо Ориона закаменело от страха. Он с сомнением взглянул на пол.
– Ничего страшного, если испачкается. Вынь нож и приложи другую сторону к ране.
К счастью, я ненадолго вырубилась, когда он вытащил нож, и следующие десять минут прошли незаметно, а когда я очнулась, лоскут уже лежал на ране. Лезвие оказалось не настолько длинным, чтобы проткнуть меня насквозь – рана была поверхностная и не очень широкая. Исцеляющий лоскут светился слабым белым светом, и я чувствовала, как он трудится над моими пострадавшими внутренностями. Еще через десять минут я позволила Ориону проводить меня до кровати.
Орион помог мне лечь, вытащил обугленный труп Джека в коридор, потом смыл с пола кровь. Когда он вновь присел на край кровати, руки у него дрожали.
– Кто… кто это был? – Он, кажется, испугался больше, чем я.
– Ты никого не удосуживаешься запоминать по именам? Это Джек Уэстинг. Именно он сожрал Луизу. Можешь заглянуть к нему в комнату, если не веришь. Скорее всего, найдешь то, что от нее осталось. Ну что, стало легче?
Орион вскинул голову:
– Что?! Почему ты мне сразу не сказала?!
– Боялась, что меня прикончит чокнутый малефицер. Очевидно же. Кстати, спасибо, что шлялся по школе и расспрашивал про Луизу. Это, похоже, его совершенно не спровоцировало.
– Знаешь, я впечатлен, – произнес Орион. Его голос перестал дрожать. – Ты чуть не погибла – и по-прежнему хамишь. Не стоит благодарности. Еще раз.
– Поскольку ты отчасти сам виноват, я отказываюсь тебя благодарить, – парировала я.
На мгновение я закрыла глаза – и тут зазвенел звонок, предупреждающий об отбое. Неужели прошло столько времени? Я осторожно пощупала лоскут. Сидеть будет больно еще несколько недель. Кровь восстановилась, и голова перестала кружиться, но даже мамин шедевр не заставил бы ножевую рану мгновенно исчезнуть.
Я достала кристалл и повесила его на шею. Сегодня о сне можно забыть. Мне наверняка предстоит сражение. Я не поддалась, а Джек погиб. Чистый убыток. Злыдни обязаны разбушеваться.
Орион по-прежнему сидел на краю кровати, не двигаясь с места.
– Ты что? – с раздражением спросила я.
– А что?
– Ты не слышал звонка?
– Я тебя не брошу, – сказал он таким тоном, словно это было само собой разумеющимся.
Я покосилась на него:
– Ты совсем не понимаешь, как действует принцип равновесия?
– Во-первых, это просто гипотеза. А во-вторых, я не желаю жить по этому правилу!
– А, ты из таких, – сказала я с искренним отвращением.
– О, прости. Ты не против, если я останусь – или мне уйти и бросить тебя с раной в животе и за несколько минут до ночной атаки?
Видимо, я так его достала, что он научился сарказму.
– Конечно не против.
В конце концов, вряд ли ситуация может стать намного хуже. В комнату зараз способно проникнуть лишь ограниченное количество злыдней, а в сегодняшнем меню я и так уже значилась как специальное предложение. Присутствие Ориона не помешало бы. Примерно по той же логике для подростка пребывание в школе безопаснее, чем за ее стенами.
Звонок к отбою прозвенел через несколько минут. Что бы ни мешало злыдням атаковать Ориона в обычное время, они вряд ли устояли бы перед запахом крови, который от меня исходил, не говоря уж о соблазнительном присутствии двух учеников в одной комнате. За дверью кто-то завозился над телом Джека – пиршество началось. Какие-то твари боролись и чавкали. Орион стоял посреди комнаты, беспокойно сжимая и разжимая кулаки, и прислушивался.
– Зачем ты тратишь силы? Отдохни, пока они не полезли, – пробормотала я.
– Все нормально.
Возня снаружи наконец затихла. Вскоре кто-то постучал. Потом под дверь начала сочиться блестящая черная жидкость, густая как смола. Орион позволил ей втечь до половины, а затем поднял руки, сомкнув пальцы ромбом, произнес однострочное заклинание на французском и со свистом дунул в ромб. Как из пожарного шланга хлынула вода: она растворила жижу, превратив ее в черное пятно, которое сбежало в трещины между половицами и с хлюпаньем стекло в отверстие посреди пола.