— Да вы показываете поразительные способности к логике.
— Знаете, к каким выводам пришли в Академии наук?
— Где?
— В Академии!
— Это еще при большевиках?
— Конечно.
— И что же они решили на партактиве?
— Камень, который был найден здесь, — тот самый старый латышский камень Мары. В летний солнцеворот, когда приходило время свадеб, люди разжигали здесь костры и бросали цветы в пламя, жертвуя их богам. А святая Мара соединяла руки жениха и невесты и поднимала их над огнем, а дым, как бы их венчал. Вот, смотрите. Крест Наваждения.
— По моему, просто царапина на камне.
— Да как же так. Вот и вот!
— Ну ладно. А это что?
— Это знак Юмиса, найден в жертвенной пещере ливов возле Светупе. А вот камень с совершенно особенным рисунком. Этот из Виетвалве. Но пока расшифровать рисунок не удалось.
Пес расхохотался.
— Что, вам опять весело?
— Согласен. Может быть, это и рукотворно. Просто какой-нибудь мужик ковырял этот камень спьяну. Что они, кстати, тогда пили?
— Пиво, наверное. Хотите?
— Нет. Спасибо. Толкуете мне битый час про трещинки на камнях. Вы же прекрасно знаете, что это чушь. Лишь бы зарплату получать.
— Далась вам моя зарплата. Слушайте дальше! Особенно интересный камень был перевезен в тысяча девятьсот тридцать седьмом году в этнографический музей из Рунденской волости. На довольно большом камне вырезаны в два ряда до сих пор не расшифрованные знаки.
— Ну вот. Опять не расшифрованы.
— Самое странное, так это то, что камень невесть сколько лет пролежал на самом дне озера Аудею и был обнаружен при осушении болота. Кстати, много камней уничтожалось в ходе мелиоративных работ. Очень много.
Пуммерс сейчас молился. Он просил свои дорогие камни заступиться за него. Одновременно он просил об этом и Деву Марию.
— И правильно. Стране нужна была щебенка, — комментировал его рассказ Пес.
— С вами говорить бессмысленно. Давайте я вас выведу на трассу и посажу на автобус. Скоро автобус будет. Большой, красивый.
— У вас все? — Пес снова стал интересоваться своим пистолетом.
— Даже то, как камни расположены на местности, можно многое сказать.
— У вас тут что, Стоунхенджи повсюду?
— Ну, нечто…
— Продолжайте.
— В Латвии уничтожено столько исторических камней, что этот урон можно сравнить только с потерей Александрийской библиотеки.
— Это вы сами придумали?
— Нет. Это цитата.
— Из Академии наук?
— Из журнала.
— Еще что?
— Можно надеяться, что знаки эти когда-нибудь будут расшифрованы. И мы узнаем много интересного.
— Да никогда они не будут расшифрованы. Нет там ничего.
— Это приговор?
— Это констатация факта.
— А вы-mo сами кто по специальности?
— Палач.
— Прямо, с детства?
— Да. Мне платили одноклассники, и я приводил приговоры в исполнение. Шучу. Я специалист по Месопотамии, коллега ваш. Про халдеев слышали?
— А вы как думаете?
— Я думаю, что нет. Лачплесис, вот предел вашего развития.
— Да вы шовинист какой-то.
— Нет, извините. Я совершенно нормален.
— А я, по-вашему, нет?
— У вас с местечковостью не все в порядке.
— С чем?
— Не важно. Вы про замки что-нибудь знаете?
— Я же историк.
— Ну, я бы про замки послушал. Про ваше национальное достояние. Кстати, кто их строил?
— Крестоносцы, — радостно объявил Эрнест.
— Так вы пивка попейте еще, и продолжайте.
Эрнест пивом просто подавился, вяло пожевал свой бекон и завел новую историю.
Замки складывались из обширных подворий, обнесенных защитными стенами, где размещались жилые и культовые постройки, а также из замков типа конвента, совмещавших функции крепостей и средневековых монастырей.