Например, в Вентспилском замке, принадлежавшем ордену, крепостной стеной служила наружная стена строения. Со временем замки становились городами или местечками.
— Вот видите, вы сами сказали.
— Что я сказал?
— Вы еще и невнимательный.
— Валмиера, Кулдига, Руиена, Тукумс. Так они из замков и превратились.
— В местечки?
— В города.
— Да нету вас тут городов. Есть местечки.
— Да почему вы злой такой?
— Я не злой. Я справедливый.
— Я устал.
— Что-то быстро.
— Вам, конечно, виднее, но я спать хочу.
— Вы про замки гораздо интересней рассказываете.
— Чем про что?
— Про черные камни.
— Так замки из камней состоят.
— Не скажите. Камень камню — рознь.
— Вот в этом вы правы.
— Хоть что-то хорошее услышал. Меня дома ждут.
— Подождут да перестанут.
— Ведь сюда явятся, — с отчаянием произнес музейный работник.
— А что вы так переживаете? Поучаствуют в дискуссии.
— Вы про замки послушайте и…
— Что и?
— Во внутреннем декоре замков прослеживаются позднероманская и готическая концепция и стилистика, позаимствованные в центрах германской и скандинавской архитектуры.
— Вот и ладненько. Никогда у этого смешного народца своей архитектуры не было в помине.
Эрнест заплакал по настоящему.
— Ну что вы, право? Что я сказал такого? А?
— Не буду я ничего говорить.
Потом долгий монолог по-латышски. Крик. Попытка соединить телефонные проводки. Пес наблюдал все это с интересом.
— Давайте не будем. — Он дернул за конец провода и снова разбил краткую иллюзию. — Давайте поговорим еще. Вы — умнейший человек. Только под тупого вам косить было очень удобно. Вы, может быть, искренне верите во все эти «исторические» изыски. В Латвию до Урала.
— Да сами вы с Урала.
— Вы зачем книжки эти писали?
— Какие?
— Учебник истории.
— Да ваше-mo какое дело? Вы что, по-латышски понимаете?
— Мне перевод предоставили. Служебный. С грифом — для служебного пользования.
— А где ваша служба?
— Начальники… даже не в Москве. Есть еще места и повыше.
— Ладно. Что теперь?
— Теперь объявление приговора и его исполнение.
— А три желания?
— Да можно, в принципе. Вы курящий?
— Нет.
— Выпить тут у вас нечего. Домой позвонить нельзя. В небо звездное посмотреться желаете?
— Конечно.
— Нельзя.
— Почему?
— Времени не осталось. Помолитесь по-своему. По-лютерански..
— А потом?
— Потом узнаете. Три минуты у вас.
— Вместо трех желаний?
— Времени не теряйте…
Эрнест просто просидел три минуты, выпучив глаза, и сделал новую неудачную попытку приподняться.
— Сидите, подсудимый. Объявляется приговор. Вы виновны в фальсификации истории, в написании вредных, растлевающих книжек, в государственной измене и службе оккупационному режиму.
— Все?
— А вам мало?
— А теперь послушайте, что я скажу…
— Нет, не послушаю. Приговор немедленно привести в исполнение.
И Пес прострелил Эрнесту лоб. Тихий звук милосердного выстрела никто, кроме их двоих, не услышал.
Он знал, что ночной автобус на Ригу отходит через полчаса и успел на него вовремя. Билет был куплен заранее.
Он заглянул в Интернет-кафе. Посидел там с полчаса и отправил во все Рижские газеты заявление, в котором говорилось, что накануне, в Даугавпилсе покончено с господином Пуммерсом, вина которого состояла в фальсификации истории в особо извращенной форме, выразившейся в издании лживого школьного учебника. Имя убийцы не имело никакого значения и потому не объявлялось.