— Нет. Послушай. Я все тащу на себе, и тут мы наталкиваемся на одного моего приятеля. Глаза у него залиты, вот он и начинает нести всякую чушь. Пошло с собак.
— С пойнтеров? Они были с вами? Да нет. С твоей торговли собаками. Так вот когда это началось. До того, как Шейн сюда приехал. Когда Эд Николз еще был жив. Твой приятель знал, чем ты промышляешь в Кембридже. Ему было известно и про Мэн. Эд Николз ведь ничего об этом не знал. Я, кажется, догадываюсь. Ты грабил дома в отсутствие хозяев. Что еще?
— Стрелял оленей. Этим все промышляют. Немудреное дело.
— Но Эд Николз так не считал. И он доверял тебе. А тут встречает пьяного парня, который все ему разболтал. Не слишком приятно узнать, что ты нанял вора, который в твоем собственном дворе держит краденых собак.
И тогда, и потом Реджи упорно твердил, что не собирался убивать Эда Николза. Он также заявлял, что при жизни Эда Николза ничего не воровал в его доме и даже пробовал отрицать, что воровал потом. Я всегда подозревала, что пьяный приятель Реджи сказал нечто такое, о чем тот никогда не говорил ни мне, ни другим, и это нечто окончательно укрепило подозрения Эда Николза. Или он что-то сам увидел. Может быть, Реджи украл муху или удочку и продал тому, с кем они встретились. Этого я так никогда и не узнала.
Дверь в коридор широко распахнулась. Стив никогда не выглядел лучше, но я все-таки еще не простила ему Леди.
— Не надо ничего говорить, — сказала я. — Войди в эту дверь. Там на столе черная собака.
Я не уверена, что она жива, но хочу, чтобы ты проверил.
Он почти сразу вернулся.
— Я ничего не могу для него сделать. Он мертв.
— Ну что ж. Тогда давай заберем отсюда остальных. Ты принес замок?
Стив сунул руку в карман потертых джинсов и достал висячий замок для велосипеда.
— Дай мне, — сказала я.
Я навесила замок на задвижку клетки с Реджи, и мы стали выводить собак. На это ушло немного времени. Прежде всего я вывела Рауди и Клайда и устроила их в «бронко»: Рауди — в одной из клетей, которые привез Стив, а Клайда на свободе. Клайд так и не издал ни одного звука. Затем мы вывели столько собак, сколько могло поместиться в фургон Стива: золотистого ретривера, который пришел на мой зов, помесь овчарки с колли, бигля и двух коричневых собак.
— А акита? — спросила я Стива.
— Ты хочешь открыть эту клетку?
— Нет. У тебя с собой ничего нет? Чего-нибудь успокоительного? Надо что-нибудь сделать. Тем или иным способом оглушить его и вынести отсюда. Нельзя же его оставлять.
— Холли, подумай хорошенько. Когда-то он был красивой собакой. Слишком поздно.
— Проклятие! Я позвоню Кевину, — сказала я. — И уедем отсюда поскорее.
До моего дома мы добрались мгновенно. На углу Конкорд и Уолден Рауди заметил сенбернара, который тащил через улицу маленькую женщину, и зарычал. Клайд не издал ни звука. На его шее я не нашла ни выбритых участков, ни каких-либо других следов операции и стала расспрашивать Стива, что это может значить. С ним все в порядке? Или Шейн провел операцию не оставив видимой на глаз раны или шрама? Свернув на Уолден, я расплакалась, и, когда мы подъезжали к дому, меня всю трясло от рыданий.
Глава 27
— Глас вопиющего в пустыне, — возгласила миссис Деннеги, — приготовьте путь Господу прямыми сделайте стези Его.
Для миссис Деннеги в начале всегда Слово. Со временем вы понимаете, что для нее цитирование Библии одна из форм приветствия. Затем следует отыскать ключевое слово фразы, а все остальные пропустить мимо ушей. Пустыня? На нас обеих капал холодный весенний дождь, пропитавший и защитную шерсть, и подшерсток Рауди. Пес выскочил из клети, стоявшей в «бронко», и с таким восторгом пустился бежать по подъездной дороге, словно вернулся с прогулки вокруг Фреш-Понд. Глас вопиющего? Я уже перестала рыдать, а в приглушенном свете, падавшем из окон дома, моих слез не было видно.
— Возможно, у него уже вообще нет голоса, — с некоторым раздражением сказала я. — Он ничего не может выкрикнуть. Я думаю, что ему удалили голосовые связки. Его надо ввести в дом и осмотреть, но Рауди должен войти первым.
— А он целое утро все не унимается, просто ужас, Алисия едва жива от переживаний. И откуда ей было знать, почему он не унимается? Лает, воет, так что мертвый проснется, говорит она мне, и как узнать, в чем тут дело, пока Кевин не пришел и не рассказал мне, а Алисия звонит и говорит, что боится оставаться одна, когда по соседству бродит убийца. Ее муж в отъезде, а он живет за углом и вот уже несколько лет косит ее лужайку. И кто бы мог подумать? Сперва мать, потом отца.
— Это не он. Кто-то другой. А с собакой все в порядке. Она у моих друзей. Но сейчас со мной собака моего отца, и я не уверена, что с ней тоже все в порядке. И мне бы хотелось уйти из-под дождя.
Миссис Деннеги была в плаще. Я нет.
— Он повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми, — сказала она, — и посылает дождь на праведных и неправедных.
Возможно, то был лишь ее комментарий по поводу погоды, но слова эти довольно долго не выходили у меня из головы. Я ввела Рауди в дом, заперла его в спальне, сняла мокрое пончо, схватила фонарь и вернулась к Клайду, который тем временем успел заползти в клеть.
— Эй, это я! — сказала я ему. — Давай-ка выбираться отсюда.
Он не вышел из клети, и мне что-то подсказало не просовывать в нее руку. Это была довольно большая металлическая клеть, и дверь в нее оставалась полуоткрытой.
— Клайд, пойдем. Все уже позади. Теперь все в порядке. Ведь это я тебя вызволила. Помнишь? Пойдем домой, и я как следует тебя осмотрю. Пойдем. Хороший мальчик. Ты ведь меня знаешь. Пойдем.
Увидев мою руку на двери клети, он поднял верхнюю губу, обнажив белые зубы, раза в два крупнее, чем у Рауди.
— Ну в чем дело, парень?
Он снова поднял губу.
— Господи, ну зарычи же на меня, — попросила я.
Клайд стал медленно толкать дверь в мою сторону. Его глаза расширились от страха. Скрежет зубов — вот единственный звук, который он издал. Я закрыла дверь клети на задвижку и оставила его в «бронко».
— Бак? Клайд у меня, — через несколько минут говорила я в телефонную трубку. — Ты был прав. Его украли.
Рассказав о событиях минувшего вечера и дав излишне оптимистический отчет о состоянии Клайда, я сделала то, что следовало сделать раньше. Я поблагодарила отца за «Ледисмит». И впервые не напомнила про то, что в Массачусетсе очень строг закон, регламентирующий владение оружием. Реджи Нокс и Дэвид Шейн, наверное, уже напомнили об этом кембриджской полиции. По закону штата владение огнестрельным оружием без специального разрешения карается тюремным заключением сроком до одного года. Мало того, закон запрещает брать в тюрьму собаку. Мои прежние правонарушения сводились к неправильной парковке и несвоевременной оплате штрафов, но я знала, что закон обязателен к исполнению и даже бегство в Мэн мне не поможет. Это вам не Аргентина. Что такого совершил Рауди, чтобы его наказывали принудительным расставанием со мной? Злые и добрые, праведные и неправедные. Дэвид Шейн и Реджи Нокс живы. Грувер мертв. Эд Николз, Остин. Глупышка Сиси. И бедная Леди.
Но при всем том я в последний раз видела Стива Делани, когда он захлопнул дверцу своего фургона, набитого клетями со спасенными собаками. Он ни о чем меня не спрашивал. Просто забрал собак. Наверное, домой. Я даже не поблагодарила его. Не ему в голову пришло усыпить Леди, напомнила я себе. Это его работа, точнее, та ее часть, которую он очень не любит. Но он ее выполнил. А мне еще оставалось все выяснить про удаление голосовых связок и про Клайда.
Кто добровольно согласится жить в квартире над ветеринарной клиникой, где приходится включать полотер, чтобы не слышать лая собак? Здесь дело не в плате за жилье, такой высокой в Кембридже. Дело в любви к собакам. Окна над клиникой были темными, но в первом этаже горел свет. Я постучала в дверь.
На нем был один из тех свободных зеленых халатов, в которых он обычно проводит операции и которые приглушают зелень его глаз. После дождя его волосы слегка вились. Наверное, копна завитушек на моей собственной голове делала меня похожей на помесь золотистого ретривера с пуделем.