— Насколько я понимаю сложившуюся ситуацию, — сказала Мими, — округу волнуют два вопроса: транспорт и парковка. Поскольку вы не собираетесь дрессировать здесь собак, то дело не в них. Барбаре и Рону я уже объяснила, что, возможно, смогу предложить решение проблемы, связанной с парковкой. — Она сделала изящный жест рукой и одарила нас наилучшей улыбкой, какую только смогла изобразить на своем неподвижном лице. Пятьдесят, но выглядит на сорок? Шестьдесят, которые старается выдать за тридцать? Красивая дама неопределенного возраста, но определенно побывавшая в руках хирурга-косметолога. — Пользование библиотекой, полагаю, будет ограничено дневными часами. С десяти до пяти. Воскресенье выходной. Правильно?
Мы кивнули в знак согласия. Мими снова постаралась улыбнуться. Но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Мне стало жаль ее. Возможно, при наличии собаки у нее были бы возможности рассмеяться и хоть отчасти вернуть лицу выразительность. Родезийский риджбек, афганская борзая, салюки — что-нибудь такое же холеное, как она сама.
— Вам известно, что церковь Святого Луки имеет просторную автостоянку за углом.
Наши лица приняли унылое выражение. Церковь нам наотрез отказала. Дважды.
— Главное — это популярность библиотеки. Думаю, здесь все будет в порядке. А раз так, то проблема транспорта решится сама собой.
Она этого не сказала, но машины — а их будет не слишком много — могут подъезжать и выезжать со стоянки около Св. Луки через Брэтл-стрит, где движение всегда очень оживленное. Никто из жителей Эпплтон-стрит их не увидит и не услышит.
— Да, но они уже дважды дали нам от ворот поворот, — сказала Арлен.
Рон бросил на нее суровый взгляд и приложил палец к губам, чтобы ее урезонить. Мими продолжала:
— Я здесь еще и для того, чтобы попросить вашей поддержки в одном деле. Как вам, вероятно, известно, меньше чем через два месяца в муниципалитет поступит просьба утвердить закон, регулирующий проведение в Кембридже исследований на животных. Разумеется, сюда входят и исследования на собаках. — Она сделала паузу. Меньше всего собачники хотят думать об этом. Однако Мими дала нам несколько секунд на размышления. — Церковь Святого Луки принимает активное участие в общественной жизни. Сейчас их особенно интересует этическая сторона обращения с животными. Это наш общий интерес, который, полагаю, вы безоговорочно разделяете. Я ожидала, что она продолжит, но тут дверь, ведущая в холл, отворилась, и в ней появился здоровенный парень в джинсах и с мускулами штангиста. Мими Николз сперва взглянула на часы, затем на Рона. Тот послушно поднялся со стула, поблагодарил ее и (вот это да!) подал не что иное, как американскую офицерскую шинель.
— Мы обещали Мими, что задержим ее всего на несколько минут, — сказала Барбара. — Сегодня у нее еще одно собрание.
По примеру Рона она поблагодарила Мими. Ее все благодарили, хотя я, откровенно признаться, понятия не имела, за что именно. Я думала, что после ее ухода мне это объяснят, но все продолжали смотреть друг на друга. И на меня.
— Что происходит? — спросила я. — Я что-то пропустила?
Прежде чем мы вновь повели себя как обычно, раздалось несколько неловких смешков.
Рон пошел на кухню и вернулся с банками пива и колы. Наверное, деньги имеют свою оборотную сторону. Никогда не знаешь, как поведут себя люди в твое отсутствие. То что Мими могла позволить себе самые невероятные наряды, вовсе не означало, что она не любит пиво или по крайней мере колу.
Как бы то ни было, после ухода Мими все выплеснули все, кроме напитков. Я же была не настолько глупа. Из всех присутствовавших одна я пришла позже Мими и поэтому пропустила подоплеку.
— Откуда Холли было знать, что Эдвард Николз умер оттого, что его ужалила пчела? — дружелюбно спросила Лин, но все снова рассмеялись.
— Пчелы, — поправила Барбара. — Его покусали пчелы, и он задохнулся.
— О Господи, — сказал, обращаясь ко мне, Джон, — когда ты сказала, что сама виновата…
— Николз был не так уж виноват, — заметила Барбара. — Это не одно и то же. Видимо, при нем все-таки был один из этих ящичков, но он забыл о нем и не попал вовремя в больницу.
— Наверное, но я об этом понятия не имела, — сказала я. — Она очень мило отнеслась к моим словам. Кстати, кто она такая? В чем дело? Вы держали себя так, словно к нам заявилась сама принцесса Ди.
— Дело в том, — ответила Лин, — что она предложила нам свое покровительство.
— Дело в том, что она спасла наши драгоценные задницы. — Рон поперхнулся. — Извините.
— Она занимается делом, — сказала Диана. — Сейчас ее волнуют права животных. Она, так сказать, докапывается до самых корней травы. А мы и есть эти корни.
— Ты, возможно, и есть, — сказала Арлен, выдвигая свой стул из-за стола. — Говори за себя. Не понимаю, отчего эти люди так суетятся. Им просто нечем заняться. Не похоже, чтобы в Кембридже была хоть одна из тех лабораторий, о которых постоянно приходится читать. Вы же знаете. Может, где и занимаются мышами да крысами, ну и что из того?
— Подожди, — сказал Рон. — Холли еще не знает, кто она.
— Не знаю. Женщина, которой необходимо завести собаку.
— Да будет тебе известно, что у нее уже есть целых три.
— Ах! — сказала я. — И какие же? Мне ответили сразу три голоса:
— Пойнтеры.
— Хм. Пойнтеры? Я люблю пойнтеров, — заметила я. — Разве я сказала про них что-нибудь плохое? Только обмолвилась, что Рауди с одним подрался. Она может подумать, что Рауди тоже пойнтер.
— Если бы он был пойнтером, она бы тебя знала, — холодным тоном заметила Барбара. — А ты ее.
— Она не выставляет их на испытаниях по общей дрессировке, не так ли? — сказала я. — Кому придет в голову выставлять пойнтеров на испытаниях по дрессировке? Как, впрочем, и маламутов.
— Нет, — сказала Барбара. — К тому же на ринге она сама их не водит. Помнишь Либби Ноулз? По-моему, вы знакомы.
— Она обычно вместе с нами дрессировала всех этих золотистых, — сказала Арлен.
— Я ее знаю, — ответила я. — Она славная.
— А знаешь, ведь все эти собаки были не ее, — с негодованием в голосе сообщила Арлен. — Все они принадлежали разным людям. Она занимается с ними ради денег.
— Мошенница! — воскликнул Рон.
— Я знаю Либби, — сказала я. — Иногда мы встречаемся на выставках. Она хороший дрессировщик и хороший вожатый.
— А Мачо Мэн ухаживает за собаками, — вставила Барбара.
— Я думала, он телохранитель, — разочарованно проговорила Лин.
— Шофер, — сказал Рон. — И знаете, он там же и живет. Он же и телохранитель. На все руки мастер. Очень хорошо относится к собакам и занимается чем-то вроде собачьей спасательной службы. Подбирает бездомных, потерявшихся. Ну и все такое.
— Ей об этом известно? — спросила Арлен. — По-моему, она не очень-то похожа на спасательницу.
— Конечно. Закон об исследованиях из той же серии, — сказал Рон. — Впрочем, может быть, и не совсем из той, но, видите ли, все это корни травы.
— Если я еще хоть раз услышу про корни травы, — взорвалась Арлен, — то позеленею и меня придется подстричь.
— Послушайте, давайте покороче, — сказал Рэй.
Рон рассмеялся.
— Ах, — возразил Рэй. — Я вовсе не собирался каламбурить. Дело в том, что она обо всем договорилась с руководством Святого Луки. Само собой, она их прихожанка. Вот вам одна из причин ее сочувственного интереса к правам животных. Она дает церкви деньги. Дает деньги Комитету по исследованиям на животных. Она очень скромная особа и не устраивает шумихи. Во всяком случае, дело сделано. Церкви Святого Луки эта большая автостоянка нужна только по воскресеньям. Мы за нее платим. Мы поддерживаем закон об исследованиях на животных.