"В тот день немало воинов полегло. Однако битва была выиграна и война вновь получила отсрочку. Стоило бы продвигаться дальше, разгромить Ирданию в пух и прах, только вот короля заботило другое – спасти тех, кто ещё мог бы выжить.
Повелитель своими силами, почти умирая от истощения, переправил всех в замок, к лекарям. И действительно, спасти удалось всех, кроме одного…
– Он был героем, который верой и правдой служил своему повелителю… – король с трудом размыкает губы, произнося эту короткую фразу.
На похоронах собрались только самые близкие: друзья и родственники умершего. И главное – сам Король, замученный и уставший. Его бледное и осунувшееся лицо кажется сейчас ликом призрака, а может, и самой смерти. Следом за священником он повторяет слова молитвы, шевелятся бескровные губы, а из глаз тонкими дорожками катятся по щекам слёзы".
И те, что следили за каждым его движением, зрители, собравшиеся в зале, они плачут вместе с ним, хоть и не знают, что слёзы короля предназначены не просто человеку, который защищал его ценой своей жизни, а возлюбленному.
И не о смерти он плачет, а о жизни, зная, как она повернётся.
Громкие аплодисменты сотрясают воздух. Занавес, тихая музыка… Антракт.
Зрители расходятся, украдкой вытирая не высохшие ещё слёзы, а история… она вновь находит продолжение за задёрнутыми шторами.
Открывать глаза не хотелось – казалось, боль пронзит тело, только я это сделаю. Но тихий голос, напевающий одну из известных в стране колыбельных, был словно маяк, он притягивал, манил.
– Мой король, – прошептал, всё же поднимая веки и пытаясь найти мужчину взглядом.
Пение мгновенно замолкло, а щеки мои коснулись ледяные пальцы повелителя. Они поднялись к виску, потом вернулись к губам, замерли на подбородке.
– Адрэ, мой Адрэ, – король склонился, исступлённо касаясь губами моих. – Боже, а я уж и не мечтал. Мы ведь тебя похоронили. Но дыхание, я его слышал, потому…
Он смотрел на меня неверящим взглядом, гладил пальцами щёку, будто бы желая удостовериться, что я лежу перед ним. А после Ират просто уронил голову на кровать и жалко разревелся, сжимая в кулак одеяло.
– Мой король, – я позвал так его несколько раз, но мужчина не отзывался, тогда уж, наплевав на все предрассудки, я всё же протянул руку, касаясь его волос, и тихо шепнул: – Ир… не плачь…
Ират поднял влажное от слёз лицо, ловя мой взгляд, кивнул медленно и осторожно.
– Они сказали, что хоть ты и дышишь, скорее всего, уже не очнёшься. Они настояли на церемонии похорон, хотели закопать твоё тело, – голос срывается. – А я не верил! Зачаровал куклу, а тебя…
Я слушал с улыбкой, любуясь лицом любимого. Господи, спасибо тебе, что позволил вновь вернуться к нему! Спасибо, что не забрал жизнь моего короля в той глупой битве. Как бы жил без него верный слуга?
– Дурак, почему ты не согласился на то моё предложение? Как бы я жил без тебя? – гневно закончил Ир свою речь.
Лишь рассмеялся в ответ, пытаясь его обнять. Глупый, а если бы убили тебя, что делал бы оставшийся в живых я? Ир отстранился сперва, скинул с плеч плотные парадные одежды, подошёл к столу, чтобы потушить стоящие там свечи. Плечи его были напряжены, серебристые волосы будто б померкли и не сияли уже в лунном свете, но всё же для меня он был лучшим.
Вернувшись, мужчина лёг на кровать рядом со мной, положив голову на плечо. Нежный голос затянул какую-то грустную песню. О короле, которого все презирали, а по-настоящему любила только одна; о том, как эту девушку попытались убить ненавидящие его люди; и о судьбе самого короля, которого всё же уничтожили, хотя он и делал всё для своей страны…
– Не стоит, – перебил я Ира, когда он вновь начал тянуть что-то такое же грустное – Давай, я спою? Больно слышать такие песни. Не трави душу, они не о нас.
– Не о нас… – эхом отозвался повелитель.
– Тогда давай…
Договорить я не успел, мужчина вдруг поднялся, закрывая мои губы поцелуем. Нежным и в то же время страстным, будто бы прощальным. И от этого стало страшно. Я хоть и боялся двигаться, но всё же крепко сжал руками его плечи, садясь на кровати. На удивление рана на груди ни капли не болела, хоть и была крепко перебинтована – много дней я, наверное, пролежал без сознания.
– Ират, что случилось? – нахмурился.
Имя короля так легко срывалось с губ, будто бы я всю жизнь без страха повторял его. Ират, Ир…
– Я хочу тебя, – он склонил голову, глаза закрыли длинные пряди светлых волос.
– И только? Всё в порядке? – не мог принять его состояние. Нет, не правильно, король встревожен чем-то!
Он замолчал, смотря мне в глаза взглядом зверя, загнанного в угол. Губы плотно сжаты, лицо измученное…
– Я люблю тебя? – больше вопрос, чем утверждение, но именно он заставил меня разжать руки и с удивлением глянуть на повелителя.
А после Ират просто накинулся на меня, целуя, не давая отстраниться. Его пламенные объятия были одновременно жесткими и осторожными, поцелуи – исступлёнными, стоны – полными боли, не физической, душевной. Он не говорил мне ничего, но сердце моё чувствовало и обливалось кровью. Что-то должно произойти, обязательно должно…
Утро встретило нас яркими солнечными лучами, пробивающимися сквозь плотные шторы. Проснулся я первым и не хотел будить возлюбленного, он казался таким забавным после жаркой ночи и сна – встрёпанный, расслабленный, совсем молодой ещё. Только вот из-за моего движения Ират вздрогнул и резко открыл глаза, подскочил практически мгновенно, расчёсывая пальцами волосы и подхватывая с пола одежду.
– Торопишься? – удивлённо спросил я.
– Ну, война ведь ещё, – он натянуто улыбнулся. – Я должен идти, не хочу подвести Лея… Он придёт к тебе позже. Выслушаешь? Решите, как тебе сбежать из замка и…
Я поднялся с кровати, подходя к королю и помогая тому расправить рубаху. Ират что-то недоговаривал, и противное ощущение чего-то неизбежного чёрным облаком висело над душой.
– А как же вы без меня, мой король? – посмел, наконец, спросить. Но не смог на этот раз назвать его по имени.
– Не переживай, сегодня всё решится, – он улыбается, порывисто обнимает меня, целует куда-то в висок. – Удача ведь на нашей стороне!
И убегает из комнаты, подхватив по пути с пола мятую парадную накидку, а у меня в голове звучат почему-то строчки той песни, которую он пел вчера:
…и желая спасти любимую, от всего отказался король,
Он врагам передал власть всесильную, согласившись вытерпеть боль…
Занавес вновь открывается, оркестр заводит свою песню, начинается второй акт, которого все так ждали. Занимают все свои места, откладывая в сторону чипсы и газировку, а пред их глазами предстаёт новая сцена.
Никто не знает пока, чем всё закончится, и несут ли хоть что-то светлое с собой эти серые тона.
Лежать в пустой комнате и смотреть в потолок мне быстро надоело, потому решил хотя бы приоткрыть окошко, чтобы слышать доносящиеся с улицы голоса. Интересно, что это за комната такая? Кровать, тумбочка да стол с вазой – вот и вся обстановка.
Раздвинув плотные шторы, присел на подоконник, глядя сквозь стекло на улицу. Ах, ясно, я в северном крыле замка, оно пустует большую часть времени, потому что под ним как раз находятся темницы. Хорошее место нашёл Ир, чтобы меня спрятать! Вот как раз напротив окна арка, ведущая во внутренний двор – прекрасно всё видно.