Я расскажу, что с вашею женою –
О, берегитесь!.. вспомните браслет...
Собственно, это простодушие в сочетании с внешней красотой и храбростью и привлекает к Звездичу не только светских дам, но и... Арбенина. Молодой, красивый, храбрый, глупый вообще-то – да это же... Грушницкий глазами Печорина. «Отелло не ревнив, он доверчив», - обнаружил Пушкин. Князь Звездич – не безнравственен, он простодушен, то есть попросту глуповат; этим-то в сочетании с красивой внешностью и привлекателен для умных мужчин и женщин.
Но вот моралист Арбенин отыграл проигранные Звездичем деньги, прочитал ему порцию нотаций, надавал советов и предложил поехать в маскерад (мы еще увидим, что это за место – «маскерад у Энгельгардта»). Вроде бы Арбенин намеревался «отдохнуть в толпе», но почему-то не получилось:
Они все чужды мне, и я им всем чужой.
И снова невольно думаешь: как странно – человек, увлеченный любовью к жене, почему-то с ней разлучен, отправляется в общество игроков в карты, и затем –
Арбенин - Звездичу:
Рассеяться б и вам и мне не худо.
Ведь нынче праздники и, верно, маскерад
у Энгельгардта...
Князь рад сопровождать своего старшего друга.
В толпе «чуждых» Арбенин продолжает опекать Звездича, фактически хочет угостить его любовной интрижкой, подобно тому, как Михаил Кузмин угощал, как пирожным, своего «Юрочку» Юркуна хорошенькой Ольгой Гильдебрандт-Арбениной (вот странное совпадение!). Но, конечно же, никаких серьезных отношений простодушный «мальчик» не должен иметь.
Но несколько слов об отношении Арбенина к окружающим, к этой самой толпе, которая «пестреет и жужжит» перед ним. Конечно, симпатизирующий своему герою автор сделал все возможное для доказательства того, что «толпа» состоит из «жалких ничтожных личностей» (см. «Золотой теленок» Ильфа и Петрова). Но ведь никакого иного общества, кроме пресловутого «света» Арбенин не знает; он не Константин Лёвин, не противопоставляет растленный «свет» добродетельным пейзанам. Нет, это не «свет» презирает Арбенин, он просто-напросто людей не любит. Конечно, подобную мизантропию пушкинский Онегин и лермонтовские Печорин и Арбенин во многом позаимствовали у героев Байрона.
Собственно, первоисточником этой мизантропии является христианская традиция выражения презрения к тварному, мясистому, этому самому «реальному миру»; мир этот в традиции западноевропейского христианства презирался и осмеивался в стихах, фарсах, мистериях и моралите; мир этот с его священнослужителями, с его сниженными представлениями о высоком божественном, c его женщинами, судопроизводством и всем прочим был категорически дурен. Но уже в эпоху Возрождения причина презрения к миру, то есть глубокое религиозное чувство было забыто; осталось лишь само презрение; зачастую ничем не мотивированное, кроме тяжелого характера персонажа. В строгом русском православии презрение и осмеяние тварного мира делегировались отнюдь не карнавалу, не какому-то общему глуму, но определенной личности, юродивому, принявшему на себя этот духовный подвиг – быть «насмешником над миром» и самому подвергаться насмешкам и издевательствам. Любопытно, что последним в западноевропейской литературе автором, четко сознававшим причину и цель презрения и осмеяния тварного мира, был Франсуа Вийон; это может показаться странным, но его образ, встающий из стихов и судебных дел, явно тяготеет к традиционному для балканско-русской традиции образу юродивого, то есть истинного воплощения Христа.
Интересна совершенно русская черта в байроническом по сути мизантропе Арбенине: он ведь ненавидит «маскерад»; эта ненависть ко всяческим развлечениям свойственна русской литературе, начиная от протопопа Аввакума, поколотившего скромную группку скоморохов.
Однако продолжаем. Звездич «набрел на приключенье», Арбенин столкнулся с неким «Неизвестным», наговорившим ему кучу гадостей. И вдруг – ремарка: «На канапе сидят две женские маски, кто-то подходит и интригует, берет за руку.., одна вырывается и уходит, браслет спадает с руки.» Зачем, собственно, эта ремарка нужна? Только затем, чтобы объяснить нам, что Нина, жена Арбенина, никому свой браслет не дарила, а всего лишь случайно потеряла.
«Но вот и вечер кончен», Арбенин дома. И теперь мы многое узнаем о его семейной жизни. Жены дома нет. Но Арбенин беспокоится не о том, что с ней, может быть, что-то плохое случилось. Нет, он беспокоится о том, что вот, когда-то он многим мужьям наставил рога, а вдруг теперь и ему изменяет жена... Арбенин – записной донжуан? Как дон Румата – прыжок на балкон и братский поцелуй в щечку? Да, в мужской компании «выманивает из-за кулис танцовщиц и актрис», но главное-то – именно мужская компания азартных игроков, ну, и прочее. Литератор Мария Ходакова отметила, что в пьесе предостаточно пылких романтических монологов – любовь, кровь, месть, смерть... Ключом ко всему этому кипучему романтизму она полагает слова Казарина перед похоронами Нины: