Спустился вниз, нашел уютный закуток под лестницей, лег и принялся ждать. Вдруг то, зачем меня призвали из отпуска, произойдет именно сегодня? Первые сутки я от нее ни на шаг.
***
Первые дни она старалась как можно быстрее просклизнуть мимо меня, глядя со страхом и недоверием. Потом привыкла. Впрочем, как и остальные жители дома. Те сначала пытались меня гонять. Смешные. Одного в итоге по лестнице гонял я: ударить он меня, видите ли, вздумал. Потом местные смирились: я в подъезде не гадил, еду сюда не таскал. Тихо мирно лежал на коврике, что принесла какая-то сердобольная бабушка, не рычал, не лаял и даже на судьбу не жаловался, хотя гаду, что придумал такие сильные и быстрые пружины на двери, я бы что-нибудь с удовольствием огрыз. На дворе давно уже не лето и ноябрьские холодные ливни менялись только на моросящую гадость вперемешку со снегом, а мне иногда часами ждать на улице приходилось.
А еще с едой в последнее время начались перебои. Шикарное кафе в самострое из железных листов закрыли и снесли, так что в помойке сразу перестали появляться вкусные мясные обрезки. В животе тоскливо выло уже третьи сутки подряд, и я всерьез раздумывал, не начать ли жрать наглых домашних шавок, что облаивали меня из-за ног хозяев, проходя мимо на прогулку.
Раздался хлопок ее двери – я отличал его уже безошибочно – затем каблучки сапожек – купила как дура за треть зарплаты, а они ей натирают – процокали к лифту. Я лениво поднялся. Я уже не мчался до ее офиса, как в первые дни. Ощущения от центра конкретизировались. Мне нужно было ее охранять не от неожиданного несчастного случая, а в более глобальном смысле, так что в провожании на работу и обратно нужды не было. Однако, в те моменты, когда она проходила мимо надо было успеть считать ее настроение, чтобы знать, что все в порядке.
Девушка выпорхнула из лифта, притормозила возле меня, достала из сумочки коробочку с обедом, а из нее сосиску и кинула мне:
– На, ешь, лохматое чудище.
Это было странно и совсем на нее непохоже. Я насторожился и внимательно смотрел на ее светящееся личико. Так. Накрасилась новой палеткой. Пахнет духами, что недавно принесла в сумочке с работы. Настроение слишком хорошее для этого дождливого ноябрьского дня, так что дело ясное, что пора бить тревогу. Дуреха снова влюбилась. Мужчиной от нее до сих пор не пахло, так что до объятий и поцелуев дело не дошло, но мне нужно насторожиться.
– Ну, чего не ешь? Сытый что-ли? – улыбнулась она и, осторожно протянув руку, погладила меня между ушей. Я зажмурился от удовольствия. С объектами всегда так – когда они рядом, довольны и касаются меня, то это какое-то необычайно приятное ощущение. Особенно, если это женщина.
Она выбежала на улицу и нырнула в такси. Непозволительная расточительность при ее зарплате – сейчас это наверняка, чтобы завитые за ночь кудри не распрямились от непогоды. Значит свидание, скорее всего, будет сегодня, но вечером, после работы. Можно пока не спешить.
Я навестил пару соседних помоек, но ничего съедобного там не нашел. Сосиска – это, конечно, хорошо, только такой лошади как я их нужно с десяток.
На этот случай я запомнил адреса ближайших ресторанов. Когда-то я опекал шеф-повара и знал, что с кухни часто выкидывают вчерашнюю просрочку именно по утрам, после поставки. Вечер предстоял длинный и напряженный, так что лучше заранее набить пузо.
***
Я был прав во всем: и в том, что свидание назначено после работы, и в том, что дожидавшийся ее в старом мерседесе тип будет мне крайне неприятен. Моя дуреха выбирала себе не мужчин, а будущую очередную катастрофу для и без того уже разбитого сердца.
Сложно было оказаться возле машины в нужный момент, чтобы услышать адрес ресторана, который он продиктовал навигатору, и, в то же время, не попасться ей на глаза.
Как я и думал, далеко бежать было не нужно. Этот тип выбирал забегаловку не по качеству кухни, а по затратам бензина на доставку туда девушки. Пока он вез ее на своем мерседесе аж целых два квартала, я напрямик успел даже раньше.
Конечно, в ресторан меня бы никто не пустил, так что подслушать разговор не получилось. Да это и не нужно было: я все прекрасно видел через витрину. Когда разменял уже не первую тысячу лет, такие встречи можешь предугадать с точностью до слова. Он старался произвести впечатление. Она краснела, глупо хихикала, не понимая и половину того, что он рассказывал о своей работе. Будь она умнее и внимательнее, то заметила бы, что этому нищеброду не хватает денег ни на регулярное техобслуживание, ни даже на зимние шины. Она ела мало, стараясь не показаться обжорой, но он в своем заказе переплюнул по скромности даже хрупкую девушку, стараясь, чтобы общий чек не вышел за тысячу. Чай и три корочки хлеба, чертов Буратино.