Об этом не часто уже вспоминается. Жизнь прекрасна, полна, занята. Она еще нужна девочкам, даже Реджис. Многие годы подавляет желание писать, приберегая силы для дочерей и студентов. Берег по-прежнему служит ей домом. В отсутствие Джона душу греет солоноватый бриз, зеркальное море, розовые кусты. Одного только она не делала после поездки в Ирландию — не бродила по кромке воды, не собирала пригоршни лунных камней.
До нынешней минуты, когда стало ясно: что-то близится. Детям еще не рассказывала, но Том сообщил о слухах. А некоторые слухи слишком правдивы, чтобы им не верить, особенно если передает их Том Келли.
Хонор задрожала на утреннем холодке, глядя вниз на плотный песок. Новая луна оттянула воду далеко, берег полностью обнажился. Солнце еще не встало, но уже светило из-за горизонта над темной водой, над прорезанным крошечными солеными струйками тусклым серебристым песком, в котором сверкали белые камешки. Глядя на них, она затаила дыхание. Наклонилась, схватила горстку, зажала в руке. Каждый камешек сверкал, как драгоценность.
— Кольцо я пока не могу подарить… но люблю тебя, Хонор… вечно буду любить…
Она круто повернулась на месте. Если лунные камни вернулись, невозможно представить, что Джона нет рядом. От воды веял холодный ветер, посвистывая в болотной траве, растущей выше по берегу. Свист звучал почти как голос, и она пошла на него. Заметила Сеслу, помахивавшую хвостом на каменной стене, тянувшейся к Академии — на одной из стен, сложенных предками Джона.
Выйдя из тени, увидела, что к ней кто-то бежит. Фигура высокая, стройная, с длинными ногами, широкими плечами. Лицо можно разглядеть с закрытыми глазами — голубые глаза навечно запечатлены в памяти. Впрочем, нечего вспоминать: эти глаза на нее каждый день смотрят. Глаза ее двадцатилетней дочери Реджис.
— Мама! — кричала она, спускаясь с берегового откоса, размахивая чем-то в воздухе.
«Что это?» — гадала Хонор с заколотившимся сердцем. Реджис прибавила ходу, хотя, если честно сказать, мать никогда не видела, чтобы дочь ходила нормальным шагом. Все делает стремительно, опережая саму себя.
— Что там у тебя? — спросила она.
— Ох, мам, — выдохнула Реджис, высоко подняв голубой конверт. — Читай! Тебе адресовано.
Рука дрогнула. Хонор так крепко стиснула лунные камни, что они впечатались в кожу, оставив следы. Солнце всходило, освещая берег. Реджис не сводила глаз с конверта, на котором рукой Джона было написано имя Хонор.
— Где ты его нашла?
— Между планками жалюзи на дверях.
Значит, письмо туда сунули после ее выхода на прогулку — кто-то за ней следил?
— Я подумала, что его принесла тетя Берни. Выходя сейчас, видела ее у монастыря. Какая разница, откуда взялось письмо? Читай! Что там сказано?
Как обычно, с восходом солнца поднялся ветер, тихонько дуя на землю, неся с собой ароматы сливы, сассафраса, винограда, сосен, звуки «Звезды морей» — голоса монахинь, мелодичный смех, звон колоколов, отбивающих полчаса. Ветерок взъерошил волосы Хонор, и, хотя еще стояло летнее тепло, арктический холод пронизывал ее до костей, пока она читала письмо Джона.
Несколько абзацев, и в каждом ответ на вопрос. Она держала листок так, чтобы дочь не видела.
От лунных камней шло электричество. Не случайное совпадение…
— Что там, мам? Расскажи!
Хонор взглянула прямо в серо-голубые глаза. Поняла, как дочка страдает без отца, как радуется найденному письму. Начинался прилив, наползая, облизывая босые ноги первыми пенными всплесками. Она дрожала всем телом. Хотела выдавить улыбку, но подумала, что Реджис, слишком хорошо зная ее, обязательно догадается, что улыбка вынужденная, и сдержалась.
— Мама!..
Хонор держала в руке письмо, голубоватый листок бумаги. Припомнила прочитанное, понимая, что Реджис интересует всего одна строчка. И сказала:
— Он едет домой.
После встречи с матерью Реджис должна была сразу бежать к жениху. Никогда в жизни она так не разрывалась. Надо бы вернуться домой, рассказать сестрам о письме отца. Или заскочить к тете Берни, которая все знает, чаще всех с ним общаясь. Шесть адски долгих лет тянулись мучительно, как шесть сказочных лет, за которые одни вырастают, другие немножечко сходят с ума, третьи все целиком забывают.
Все-таки надо пойти на берег с Питером и его родителями. Влюбленная девушка обязана учиться любви, по крайней мере помнить о ней; по крайней мере уделять время родне любимого, когда на самом деле хочется побыть одной.
Реджис оставила мать на берегу «Звезды морей» и помчалась по песку к Хаббард-Пойнт. В такой ранний час никого кругом не было, кроме торчавших в болотах цапель, стай морских чаек и крачек, паривших над самыми скалами.