— Значит, нас там ждет ловушка, по твоему мнению?
— Не обязательно. Вполне может быть, твои „вурдалаки“ совершенно искренне хотели помочь. Но теперь в доме Мика собралась целая толпа жаждущих хлеба и зрелищ! Как же нам удастся сбежать, если нас окружит толпа скандирующих приветствия Богов Смерти? Так мы тут точно заторчим на веки вечные! Поэтому идем искать хоть какого-нибудь завалящего синигами, который еще не оповещен о том, что мы направляемся играть к Мику.
— Но у того, другого синигами может не оказаться тетради смерти! — все еще не понимал Рэй.
— А нужна она, эта тетрадь? — глядя ему прямо в глаза, серьезно спросил Тсубаса.
Рэй на секунду задумался, а потом его осенило:
— Ты знаешь другой выход из положения?
— Ну, — скромно потупился Тсубаса, — не то чтобы знаю… Уверен на 15%.
— НА ПЯТНАДЦАТЬ?! ТЫ СОВСЕМ ОФОНАРЕЛ?!
— Если мои догадки окажутся верными, мы с тобой не превратимся в вечноживущие скелеты, а вернемся в мир людей. Скажи, ты мне доверяешь? — и он положил руки на плечи Рэю, развернув его лицом к себе так, что их лбы почти соприкоснулись. — Ты мог бы мне доверять, хотя ничего не помнишь о нас обоих?
— Ну и вопросы ты задаешь! А кому мне доверять? Не Рюку ведь! Он вместо того, чтобы помочь, заманил нас к этому королю-не королю… в мертвый город. Ничего не рассказывает, хотя прекрасно узнал нас обоих… Уж лучше я попытаюсь доверять тебе. Мы чем-то похожи. Не пойму, чем, но это факт.
— Тогда слушай. Сейчас мы найдем любого свободного и скучающего синигами, и я с ним сыграю. Если кто-нибудь попытается прийти и начать смотреть, твоя задача отвлечь этого кого-то любым способом. Понимаешь, никто не должен увидеть, какой предмет я собираюсь выиграть. Тот, у кого я выиграю, рассказать не посмеет, но свидетелей быть не должно. Поверь, Рэй, мы можем вернуться назад в наш мир. Ты согласен рискнуть?
Рэй задумался на пару секунд, а потом положил свои руки поверх ладоней Тсубасы и коротко ответил:
— Да.
Питч недоумевал. Он слышал краем уха о прибытии двух ребят из мира людей, но чтобы парочка жалких человечков осмелилась заявиться к нему в пещеру с предложением сыграть в „Три Голых Черепа“, Питч не ожидал. Он жил здесь отшельником уже более двухсот лет, даже другие синигами отвыкли забредить к нему и почти не беспокоили, кроме разве что Тенко и Эйши. Эти двое, как сороки на хвосте, приносили ему ежедневно все свежие новости. Но и они не осмеливались заходить в пещеру и обычно общались с Питчем через открытый вход. Так каким образом двое пацанов обнаглели настолько, что запросто явились сюда и вот так в лоб задают ему разные вопросы?
Малорослый синигами задумался на мгновение после реплики Тсубасы, а потом медленно проскрипел:
— Вам же тетради смерти нужны вроде, а у меня запасных нет.
— Не страшно. Я сказал, что буду играть с тобой на предмет, который принадлежит тебе, но от которого не зависит твоя жизнь. И потом я тебе этот предмет верну. Он нужен мне лишь на день. Согласен?
— Нет, ты скажи конкретно, на что мы играем, — мрачно настаивал Питч.
— Сколько пригоршней моей крови тебе надо, чтобы ты начал играть без вопросов? — не выдержал, наконец, Тсубаса.
Они сошлись на цифре один. Тсубасе повезло, Питч испугался, что впадет в состояние слишком сильной эйфории, поэтому ограничился небольшим авансом. За каждую проигранную игру Тсубаса должен был сцеживать синигами еще по полпригоршни, пока он либо не выиграет, либо не упадет замертво, потеряв всю жизненную силу.
Питч ничем не рисковал. В „Три Голых Черепа“ он играл великолепно, так что опасаться ему было нечего.
Они расчертили на полу пещеры круг, и игра началась.
По прошествии получаса Питч понял, что творится нечто невообразимое. По всем законам логики, он уже давно должен был выиграть у нахального взъерошенного паренька, однако на каждую его хитрость мальчишка придумывал свой ответный ход. В итоге по прошествии тридцати минут у каждого из них оказалось по выигранному черепу, а третий реликт эпохи предков переходил попеременно из рук в руки.
Питч почуял настоящий азарт. Впервые за пять прошедших столетий, пока он обретался в мире синигами, ему всерьез захотелось доиграть до конца. Более того, Питч ощутил интерес к маленькому человечку, который пробыв здесь всего день, сумел освоить правила игры ничуть не хуже Богов Смерти, столетиями резавшихся в „Три Голых Черепа“.
После очередного хода, когда переходящий артефакт оказался на руках Тсубасы, Питч не выдержал. Вместо того, чтобы подбросить горсть камней в воздух, он положил кучку рядом с собой и промолвил:
— Скажи, как тебе это удается?
— Что именно? — поднял на него лишенные эмоций глаза Тсубаса.
— Против меня никто больше сорока ходов выстоять не мог. И я ушел в эту пещеру давно, потому что решил — мне надоело разговаривать с другими Богами Смерти, мне абсолютно нечего с ними обсуждать и даже больше не интересно ни с кем играть. Но тебе удалось меня удивить. В этой игре есть определенная система. Выигрыш тут зависит отнюдь не от случайного попадания камней в круг, хотя и от этого тоже. Гораздо важнее умело распорядиться имеющимися очками. Я постоянно выигрывал, так как мне удалось рассчитать абсолютно все ходы с любым количеством выпадающих очков на любое количество игроков. Я эту игру просчитал досконально. Я знаю все выигрышные комбинации, но я потратил на расчеты шестьдесят лет. И в связи с этим мне весьма любопытно, как тебе, узнавшему правила игры всего полдня назад, удается выдерживать ничью?
Сидящий на корточках паренек поскреб затылок и тихо вымолвил, глядя себе под ноги:
— У меня не было шестидесяти лет, чтобы рассчитать все возможные комбинации на любое количество игроков, поэтому я рассчитал ходы только на двоих. На тебя и меня.
— Как?
— В уме. За пару часов до прихода сюда. Просто я не ожидал, что и ты сделал то же самое уже давно, иначе наша ничья превратилась бы в мой выигрыш где-то… с тридцати-сорока ходов. В зависимости от везения с камнями. Хотя… знаешь… Можно поднапрячься и рассчитать с восьмидесятипроцентной вероятностью последовательность попадания определенного количества камней в круг у тебя и соперника, а не только манипулировать уже выпавшими очками.
— Не может быть! — остолбенел Питч. — Уж такое точно невозможно!
— Давай я покажу, как это рассчитывается, пересаживайся сюда.
Питч охотно подвинулся вплотную к Тсубасе, и тот совершенно спокойно начал что-то пояснять Богу Смерти, вычерчивая в пыли на полу пещеры некие знаки и символы. Человек и синигами горячо спорили, забыв про игру, обсуждали написанное, исправляли друг друга, а потом Питч откинул в сторону обломок ребра, которым черкал в пыли и разразился гомерическим хохотом:
— Ну ты, человечек, даешь! Да ты гений! Кем ты был раньше?
Повисла тишина.
— Прости, — неожиданно вымолвил Питч. — Ты не помнишь. Как все мы.
Возникла неловкая пауза, во время которой снаружи пещеры послышались голоса неизвестных синигами:
— Эй, Питч! Чего ты там ржешь в одиночку?
— Выходи! Знаешь, что мы услышали? Развлекуха обеспечена!
— Хватит киснуть! Хоть раз за сотню лет наружу выбираться надо, не то в песок раньше времени превратишься!
— Да чего вам? — недовольно закричал Питч, жестами показывая Рэю и Тсубасе спрятаться за выступ в пещере на случай, если синигами вздумают заглянуть внутрь. — Вот принесла нелегкая! Я отдыхаю!
— Солтан, Кетон и Фуллоу „заложили“ Мика одному из тех пареньков, которым Старик сказал тетради смерти найти. Мы утром тебе про них говорили, помнишь? Сейчас все собираются у Мика. Мы думаем, наверное, эти двое наберутся смелости и все-таки отправятся играть. А что им остается?
— Питч, идем! — послышался голос второго Бога Смерти. — Такое не каждый день бывает! Перестань отшельника из себя корчить! Поиграл пару веков и будет!
— Не, мне в облом, — изображая крайнюю степень лени, протянул Питч. — Подумаешь, какие-то паршивые людишки играть с Миком собираются. Я думаю, они продуют вчистую, и тем дело кончится. Неохота вставать.