За последний год, как уволилась операционная медсестра, Дине приходилось несколько раз ассистировать Курбатову. Грыжи, аппендициты, один случай гангрены… Но все было прекрасно, никто из пациентов во время операции не умер. И только сейчас Дина впервые столкнулась со смертью на операционном столе – вот так, лоб в лоб… Но все же обойдется?..
Курбатов продолжал непрямой массаж сердца.
– Еще адреналин… Теперь отойди, мешаешь.
Руки хирурга ритмично давили на грудную клетку пациента.
– Сколько там времени? – сквозь зубы спросил Курбатов.
– Одиннадцать тридцать пять.
– Все, я заканчиваю реанимационные мероприятия. Бесполезно. Дина, запишите. Время смерти пациента…
– Леха… Не спи, замерзнешь! – Никита толкнул штурмана локтем.
Раевский пытался шутить, хотя от полуденного жара уже ломило в висках.
– Чего тебе? – вяло отозвался Леха.
– Подними голову. Нет, не туда… Левее смотри…
Леха поморгал, щуря глаза, которые заливало соленым потом, и ахнул – левее, над горизонтом, дрожали в знойном мареве силуэты домов, и произнес с сомнением:
– Это мираж.
– Никакой это не мираж! Мы всего километр не дошли!
– Ты думаешь? – вздохнул штурман, поднялся на ноги.
Они зашагали по раскаленному песку.
– Слушай, так сколько раз было… Это все пустыня с нами шутки шутит! Искажает пространство, – болтал Никита. – А ты тут куксишься! Раньше времени сдался, Леха.
– Кажется, мы просто заплутали немного. Не в ту сторону изначально двинулись.
Энергичным шагом Никита, а за ним и штурман вошли в город. Город, пусть и маленький, выглядел настоящим оазисом в пустыне – росли деревья, на клумбах распускались яркие цветы, умиротворяюще журчал фонтан на большой, выложенной цветной плиткой площади. И даже солнце тут было не злым, не испепеляющим, а благодатным, мирным.
Друзья утолили жажду у фонтана, умылись и, посвежевшие, уселись на кованую лавку в тени абрикосового дерева.
– Хорошо тут, – довольно произнес Леха.
Брызги от фонтана мелкой взвесью летели в лицо, мятной прохладой ложились на кожу.
– Ага, – согласился Никита. Протянул руку и сорвал золотисто-розовый, с румяным бочком, ароматный абрикос, висевший над его головой. – Ммм, вкуснятина…
– Слушай, может, останемся? – предложил Леха. – Я всегда хотел жить в таком месте.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Я остаюсь.
…Глядя на монитор, Курбатов медлил. Он ждал, когда сердце Раевского окончательно замрет, чтобы сообщить Дине точное время смерти. Ни секундой позже, ни секундой раньше.
– Фидель Рауфович… – пробормотала Дина. – Может, еще получится его спасти?
– Нет. Дина… Мне очень жаль. Я с самого начала знал – этому парню вряд ли удастся выкарабкаться. С такими жизненными показателями… Конечно, так и вышло. Он не перенес операцию.
– Фидель Рауфович!
– Ты не операционная медсестра, Дина. Была бы ею – знала, что после определенного времени реанимационные мероприятия проводить бесполезно. Только силы тратить…
Дина не сомневалась в словах своего начальника – профессионала высокого уровня, великолепного хирурга, но смириться со смертью, которая происходила на ее глазах, она не могла. «Такой молодой парень, такой смешной, веселый… И – все?! Молодые не должны умирать!»
– Фидель Рауфович. Если вы продолжите его реанимировать, то я… Я на все готова, – тихо, серьезно произнесла Дина.
Глаза Курбатова над маской мгновенно затуманились, словно пленкой покрылись – как спелая слива. Он прекрасно понял Дину, о чем та говорит, что именно обещает.
Он повернулся к операционному столу и вновь принялся делать Раевскому непрямой массаж сердца.
– Дина, еще два кубика адреналина введите, – коротко бросил хирург.
Он методично давил на грудную клетку пациента. Потом приказал:
– Теперь дефибриллятор. Максимальный разряд.
Тело Раевского дернулось. Цифры на мониторе, почти сползшие до нуля, дрогнули, стали постепенно расти.
– Есть. Сердце работает, – как ни в чем не бывало холодно произнес Курбатов, глядя на монитор. – Он жив, Дина. Как ты и хотела. Это чудо.
– Это чудо… – повторила Дина, с досадой ощущая, что глаза ее заливают слезы. Она не только за Раевского сейчас боролась, она боролась с тем, что мучило ее все последние годы, с чем не могла примириться. Дина хотела победить смерть – и она смогла. «Смерти нет. Ее нет!»
О том, что предстоит расплачиваться с Курбатовым, женщина сейчас не думала. Наклонившись, она осторожно погладила Раевского по руке, взяла его ладонь – вялую, но живую, теплую. Толстое стальное кольцо на безымянном пальце… Поросль золотисто-рыжих волосков возле запястья. «Ведь эта рука могла превратиться в прах… – подумала Дина. – Теперь нет, теперь этого не случится!»