— Может быть, ваш мистер Торо имел более дьявольские…
— А, кстати о дьяволе! Вот и ты, Моника, и одета как ангел!
Моника Мансано в бледно-зеленой тройке — юбка, блузка и платок, отделанные золотом, — осведомилась, позаботились ли о сеньоре.
— Все превосходно, моя дорогая. Я вон за тем столом с Рустиа, и мы…
— Тогда могу я похитить вашего зятя?
— Изволь, guapa[97]. У меня есть другой иезуит, то есть я хочу сказать американец, то есть зять. Хотя с чего бы мне иметь двух зятьев при одной только дочери…
— С вашего позволения, сеньора, — сказала Моника, беря Джека за руку и быстро увлекая его прочь.
— Моника, ты спасла мне жизнь! — с облегчением вздохнул он.
— Я видела, как ты безмолвно взывал о помощи. Я думала, ты приедешь с Чеденг.
— Ей пришлось ждать Андре. Где твой отец?
— Общается. Чем и я занималась, пока чуть на стену не полезла. Так что теперь уже ты спасай мне жизнь. Ты сейчас похитишь меня на виду у всех этих людей, которые ждут, что с ними поздороваются, а я — видишь, я буду смеяться, вот так, будто отказываюсь, ссылаюсь на дела, обязанности, но ты тверд, Джек, ты не принимаешь отговорок и уводишь меня силой, несмотря на протесты…
— Я уведу тебя к ближайшему телефону.
— Очень романтично. Тогда наверх. Там никого нет. Да сделай же вид, что ты меня тащишь, идиот!
И уже на лестнице:
— Ух, как я рада ускользнуть! Но теперь мы с тобой, Джек, стали предметом сплетен, скандальной новостью. Вот твой телефон. Я должна…
— Нет. Ты должна сесть и сделать несколько звонков.
— Кому?
— Во-первых, Гиноонг Ина из «Самбаханг Анито». Пригласи ее со всей труппой сюда. Особо упомяни некоего Исагани Сеговию. Поняла? А я скачусь вниз и добуду себе что-нибудь выпить.
Когда он вернулся, прихлебывая пиво прямо из горлышка и держа две бутылки под мышкой, она давала отбой.
— Ничего не вышло. Гиноонг Ина ответила, что занята этими своими обрядами. Тогда я спросила, почему бы ей не послать сюда мистера Исагани Сеговию как ее представителя, но она сказала: весьма сожалею, но сегодня утром он отбыл в Багио. Кто этот Исагани Сеговия?
Джек рассказал ей все, что узнал от своей бывшей тещи.
С Моники слетела усталость, и она возбужденно хихикнула:
— Итак, теперь мы должны выяснить, где этот официант, который выступает и как торо?
— А эти премилые святоши из братства даже не подозревали, чем он был занят перед тем, как явился прислуживать им за святой вечерей. Попробуй-ка позвонить в мой отель.
Пока она дозванивалась, он прикончил вторую бутылку пива.
— Опять ничего не вышло, — объявила она, кладя трубку. — Портье был изрядно шокирован, он сказал, что у них нет человека по имени Томас Торо, но у кофейной стойки в утреннюю смену обслуживает официант, имя которого Томас Милан. Только он позвонил сегодня утром и сообщил, что вынужден уволиться, потому что его бедная бабушка на Самаре заболела и ему нужно сейчас же вылететь туда.
— Я начинаю думать, — сказал Джек, — что кто-то читает мои мысли настолько хорошо, что всегда опережает меня на шаг.
— Зато у тебя выстраиваются факты, Джек.
— Да, теперь совершенно ясно, что один заговор связывает Томаса Быка, Исагани в набедренной повязке и девицу по имени Иветта, которую пристрелили сегодня ночью.
Он рассказал об убийстве, не упомянув белый «камаро».
— А не может главным связующим звеном быть Гиноонг Ина? — спросила она.
— Скорее, тот таинственный незнакомец, который стоит за ней и всем дирижирует. Через Исагани он вводит Томаса-официанта в дом моей тещи во время бдения у гроба Нениты, и Томас крадет какие-то записные книжки, может быть, дневник. Дальше следует кое-что посложнее. Теща точно не помнит, но я подозреваю, что ужин для ее братства совпал с моим вторым вечером в городе, когда я был в кафе «Раджа Солиман». Чуть раньше, тем же вечером, Томас, должно быть, украл одежду Нениты Куген, так что Иветта вполне могла надеть ее и появиться призраком в дверях кафе. Ну и, конечно, она же прогуливала краба на ниточке в коридоре моего отеля. Руководитель заговора знал, что я догадаюсь обо всем после встречи с тещей; поэтому сегодня утром и Томас, и Исагани спешно покидают город.