— Ну что? — обратился комбат к ротным, по случайному совпадению оказавшихся в кабинете. — Найдём применение однорукому солдату?
— Честно, командир: нет! — словно раскрывшись настежь, по — кавказски, возразил Абулайсов. — Своих калек хватает… Спасибо Аллаху — не остаются! Так зачем нам такой?
— Согласен. Вариант — так себе, — поддержал Медведчук, несмотря на то что испытывал личную неприязнь к Исе и его чрезмерно хвастливым пехотинцам и, как следствие, осетинам в целом, за то, что уж очень старательно выдавали себя за боевиков из Чечни и не только по признаку внешней схожести. Как человек прошедший горнило первой чеченской Игорь на уровне подсознания чувствовал, что какой — то тяжкий грех есть у всех кавказских народов.
В отличии от Абулайсова, добровольца из Северной Осетии и командира осетинский роты, преобладающая часть бойцов которой была выходцами из южной республики, Медведчук в недалёком прошлом был офицером украинской «Альфы», в подразделении которого, как и он сам, были люди служивые из той же «Альфы» и «Беркута».
Ходарёнок склонился к телефону, произнеся не раздумывая:
— Костя, слыхал ответ? Тут с обеими руками тяжело — однорукому точно не место… Идея — так себе, сомнительная.
— Сань, за него один генерал просит. Если б мог отказать — я б с тобой не разговаривал. Отказать — ну, поверь, никак! Сто раз помогу и ещё обязан останусь.
Костя врал. Ничем особенным Константин Ховрин генералу Рябинину обязан не был. Они были мало знакомы и никогда не встречались лично. Все контакты по телефону. Но, почему — то Ховрину хотелось выслужиться. Без причины. Без выгоды. Выказать генералу таким образом уважение, ведь не показалось, уловил он в голосе Рябинина что — то теплое, отцовское. Может быть, тембр. Может, интонации. Двумя словами, очень памятное и личное. У фээсбэшников этого мало. Всё личное упрятано вместе со служебным в папку личного дела, всё геройское отмечено секретными приказами и хранится в пыльных сейфах. Вспомнить нечего и рассказать некому. Секрет. Тайна.
Ходарёнок и Абулайсов переглянулись, Медведчук пожал плечами.
— Зачем генералу просить за калеку? — произнёс комбат, размышляя вслух. — В чём причина? Я обязан за ним приглядывать?
— Нет! Конечно, нет, — как мог старался развеять сомнения Константин.
Получалось у фээсбэшника довольно плохо, но было заметно и то, что переживания комбата не были связаны с трудностями, предстоящими бойцу без руки. Однорукий сам по себе был помехой, поэтому Ходарёнок был безразличен, и тем не менее комбат попытался узреть в вынужденной просьбе фээсбэшника Константина и пока неизвестного важного генерала свой собственный возможный интерес.
— Ну, согласись, — продолжал настаивать Константин, — сегодня важен каждый штык, а первоклассный сапёр по любому пригодится? В конце концов, на тебе никакой ответственности. Откровенных «колхозников» набираем, а этот — элита российской армии…
— Ладно, — ничего не придумав, согласился комбат, — присылай. Решим. — Ходарёнок отключил связь и вопросительно уставился на ротных, ещё мгновение раздумывая над единолично принятым решением. — Какие ещё есть насущные проблемы?
— Гуманитарка неделю как пришла — надо бы людей переодеть. А то ходят как бомжи — кто в джинсах, кто в чём… — пожаловался Медведчук. — И карантин пора распределить — кухня жалуется, что не справляются.
— Игорь, зампотылу задачу уже получил — «шмот» из «мосвоенторга» в первую очередь выдаём подразделениям боевого обеспечения и на «опорники». Что касается карантина — завтра ещё одна партия из Ростова придёт, тогда и переоденем, и распределим.
— А «экип»? — спросил Абулайсов. — Ну, там, наколенники — налокотники?
— Я же сказал: зампотылу сделает расчёт по экипировке и «броне» — всё получите… — начал комбат и осёкся. — Блин, Иса, сиди уже… — с деланной строгостью сказал Ходарёнок. — Какие тебе наколенники? Аренду с торгашей на рынке выпрашивать на коленях будешь?
— Зачем так говоришь, командир? — запротестовал Иса с остервенением, сжав челюсти так, что губы стали как две белые нитки. — Никогда осетины не стояли на коленях! Если так, мы первые пришли воевать за братский народ, а как наколенники — значит, нам получать не нужно?! Начнётся война настоящая, всё понадобиться: наколенники, налокотники, разгрузки… я точно вам говорю. Всем местным тяжело придётся, знаю, потому что ещё воевать не умеют… У нас опыт! Особенно, кто из Южной Осетии. У нас война не только в августе восьмого была, кое — кто двадцать лет с Грузией воевал. Опять же, мы — осетины — прирождённые войны! Надо тоже не забывать — Кавказ всё — таки — своя специфика у нас есть! Если я говорю: осетинской роте нужен «экип», значит, нужен, и точка!