— В такой туман? — удивился ярл Сигурд, почесывая уши огромного пса, прижавшегося к его колену.
— Ярл Сигурд не единственный опытный моряк в западных водах.
— Да, есть и другие, но их немного. Кто же из них стоит в моей гавани?
— Онунд Деревянная нога с «Морской ведьмы».
— Так… И что он хочет?
— Он просит разрешения наполнить бочонки водой из твоих колодцев.
Густые брови ярла вздернулись вверх, а его плоская голова на длинной шее наклонилась вперед, отчего еще больше стала походить на нос корабля.
— С каких это пор Онунд Деревянная нога нуждается в пресной воде с чужих земель? Обычно он не просит разрешения.
Свен по привычке дернул плечом:
— Мы направляемся на северо-запад, в Исландию. Это мирное плавание. У нас женщины и дети на борту, и скот. Мы не хотим проливать кровь.
Бьярни понимал, как тяжело ему говорить это.
— Если бы мы взяли с собой достаточно воды, пришлось бы оставить часть скота, зерна и семян для посева.
— И вы решили наполнить свои бочонки моей водой.
— Оркни — последний берег на пути в Исландию, — сказал Свен.
— Есть еще остров Льюис[70], — напомнил ярл Сигурд.
— Да, но Барра и Льюис враждуют уже многие годы.
Эта история, прекрасно известная каждому в зале, началась с того, что вождь Льюиса напал на Барру, когда ее флот отплыл к другим берегам.
Ярл кивнул.
— А друзья и братья должны делиться водой.
Ярл ухмыльнулся в непроницаемое лицо Свена Гуннарсона.
— Между Баррой и Оркни никогда не было дружбы.
У Свена пересохло во рту.
— Это твой ответ?
— Да. Но еще ни один человек не уходил голодным от моего очага. Раз уж ты здесь, поешь, прежде чем вернуться на корабль.
— Я не стану есть под этой крышей, — ответил Свен и повернулся, взмахнув краем просоленного плаща.
Когда он проходил мимо Бьярни, их взгляды встретились, и глаза Свена на миг стали круглыми от удивления. Но он прошел дальше, не обмолвившись с ним ни словом.
Бьярни взял лепешку с подноса и уставился на нее, вдруг потеряв аппетит. Теперь нет сомнений, что между островами подул новый ветер, и Онунд Деревянная нога наполнил им паруса, направив корабли со всеми жителями своих земель в Исландию… Онунд там, в гавани, покрытой туманом, в двух шагах от него. И сейчас он уплывет…
Бьярни гневно откусил лепешку и опустил свою роговую ложку в огромную общую миску копченого угря. Какое ему дело до Онунда Деревянной ноги, что он, ждет теперь, как пес, когда же хозяин позовет его?
Долго ждать ему не пришлось. Он съел угря и печеное тюленье мясо, и жевал лепешки с творогом, а кувшин с элем ходил по рукам. Госпожа и другие женщины все еще сидели на своих скамьях, а гусляр взял первые аккорды «Битвы при Финнсбурге»[71], когда в дверях появился второй незнакомец; туман окутал серебряным сиянием его богатую накидку и капюшон, закрывавший лицо, и, казалось, что-то в его руках, под плащом.
Темные мокрые складки почти волочились по полу, закрывая ноги гостя, но по знакомой раскачивающейся походке Бьярни сразу же узнал его и мгновенно заметил, что старая рана жестоко мучит его.
Как, во имя Тора, он смог добраться сюда из гавани незамеченным? Что ж, туман достаточно густой, и говорят, что Онунд может стать невидимым, когда ему вздумается…
Гусляр прервал свой рассказ, рука его замерла над струнами; люди оторвались от эля, кулачного боя или игры в волка и овец, чтобы проводить взглядом закутанную в плащ фигуру, гордо шествовавшую через весь зал к скамье ярла, окруженной сыновьями и гостями. Рука Гутторма потянулась к кинжалу, а за ним и другие воины схватились за мечи, но замерли в ожидании. В темной фигуре не чувствовалось никакой угрозы, по крайней мере, такой, которая устояла бы перед их оружием. Незнакомец остановился у скамьи. В это мгновение то, что он прятал под плащом, зашевелилось, словно пробудившись, когда прекратилось движение, и заблеяло, как ягненок.
Онунд Деревянная нога откинул складки плаща и, нагнувшись, положил что-то на колени ярла, сказав при этом:
— Сигурд с Оркни, Онунд с Барры просит тебя стать названым отцом его сыну.
Существо — ему было не больше года, но его уже одели в курточку из тюленьей кожи и красные штанишки — только что проснулось. Оно оглянулось вокруг, на незнакомое место и лица столпившихся людей в свете огня, и вдруг закрыло глаза, открыло рот и разревелось.
Сигурд холодно взглянул на него и протянул руку, чтобы малыш не упал. На пальце ярла было кольцо с огромным янтарем в золотой оправе; ребенок увидел его, прекратил крики и ухватился за него ручкой с мокрым от сосания пальчиком. Рыдания сменились довольным посапыванием.
71
БИТВА ПРИ ФИННСБУРГЕ — героическая песнь о распре данов и фризов, известная лишь по отрывку в 48 строк (Финнсбургский отрывок).